Северная война и шведское нашествие на Россию
Шрифт:
А у шведов, по позднейшему признанию и Левенгаупта, и Гилленкрока, никакой решительно диспозиции, ни хорошей, ни худой, не было, и Карл затем во время сражения почти не вмешивался в распоряжения Реншильда, только старался подбодрить солдат, и его возили по его приказу в самые опасные места боя. Реншильд в этот день производил жестокую путаницу, ссорился с Левенгауптом тут же в разгаре боя, и тот просто отказался к нему обращаться. Достаточно сказать, что, уже подходя к русским редутам, решительно никто из начальников не знал, нужно ли будет их штурмовать или обходить?
Но раздумывать было поздно. Реншильд дал сигнал: атаковать редуты, — и шведская кавалерия помчалась во весь опор.
Это первое нападение, шведов было произведено с такой «фурией», что очевидцы убеждены были в намерении неприятеля немедленно, этой же атакой не только смять русскую кавалерию но и, прорвав редуты, ударить на ретраншемент и стоявшую в нем армию. Но уже эта первая атака не дала результатов, на которые
548
Рукописи, отд. ГПБ, IV — 40. Из библиотеки гр. Ф. А. Толстова, "Славная Северная война и житие Петра Великого…", л. 170 об. и 171.
В четвертом часу утра Петр послал Меншикову приказ: "дабы конные полки от баталии отвел и стал бы от ретранжемента царского величества к горе".
Но Меншиков оказал этому приказу сильное сопротивление. Он ответил царю, что неприятельские потери пока велики, а у русских весьма малы ("упадок весьма малой"). Указал также, что если бы шведская пехота не помогла кавалерии, "то бы вся неприятельская кавалерия была бы порублена".
Он обратил также внимание Петра на то, что просто невозможно отступать, когда оба фронта стоят так близко друг от друга ("сорок сажен"), и "ежели сказать направо крутом, то тем придается дерзости неприятелю", который сейчас же начнет преследовать прямо в тыл ("за хребтами"), и справиться будет невозможно. Меншиков не только отказался выполнить царский приказ, он еще просил Петра, "чтоб изволил прислать в сикурс (на помощь. — Е. Т.) несколько полков пехотных".
Но Петр вовсе еще не желал превращать навязавшийся кавалерийский бой в генеральную баталию и никаких пехотных полков Меншикову не послал. А схватка становилась все ожесточенное, и уже ходили в палаши, "кавалерия его царского величества с неприятельской кавалерией на палашах рубились".
Шведам удалось к пятому часу захватить два редута (которые русские не успели достроить). Но оставалось еще два редута, "обращенных к линии" неприятельской (вертикально), которые шведы взять уже не могли. Русские в разгаре боя вторглись в неприятельскую линию и потеснили шведскую кавалерию, взяв у шведов "четырнадцать штандартов и знамен". Битва становилась все более и более жестокой. Генерал Ренне был ранен, под Меншиковым были убиты две лошади. Петр потребовал тогда вторично, чтобы Меншиков прервал бой, отступил и стал бы там, где ему было приказано в неисполненном им первом повелении.
Но Меншиков опять не повиновался, хотя царь на этот раз для большей внушительности передал приказание через генерал-адъютанта. Мотивировал Меншиков свой довольно рискованный образ действий (вторичное неповиновение категорически повторенному приказу верховного командования) так. Он «всепокорнейше» доносил через того же присланного Петром генерал-адъютанта, что если оставить редуты "без сикурсу", то шведы завладеют и остальными редутами. А если продолжать бой за редуты, то неприятельская кавалерия через поперечную линию шести редутов не пройдет. Редуты разделили атакующих, и тут-то постигла шведов первая серьезная неудача в роковой для них день. Русской кавалерии удалось отрезать от неприятельской армий, с тяжкими потерями подвигавшейся к линии шести поперечных редутов, шесть батальонов пехоты и несколько эскадронов конницы. Отбрасываемая русской конницей и огнем редутов, шведская кавалерия в шестом часу утра стала постепенно отступать, и, тогда-то по личному приказу Петра Меншиков с пятью эскадронами конницы, получив в подмогу пять батальонов пехоты, бросился за уходившими к Яковецкому лесу от поля битвы отрезанными частями шведов, возглавлявшимися генералами Шлиппенбахом и Роосом.
В одном из наших документов распоряжение Петра о немедленной посылке князя Меншикова и генерала Ренцеля объясняется так: "После сего его царское величество немедленно спешил подать помощь Полтаве; для сего он отрядил князя Меншикова и генерала Ренцель с несколькими полками конницы и пехоты. Они отрезали сообщение неприятелю от осажденного города". При разгроме отряда Рооса шведов пало убитыми и ранеными 3 тыс. человек. [549] Но, конечно, участь отряда
549
ЦГАДА, ф. Шведские дела, 1709 г., д. 4, л. 7-12. "Самое краткое донесение о славной Полтавской победе, одержанной войсками его императорского величества 27 июня [8 июля] над шведским королем и отправленное главноначальствующему над королевской армиею воеводе Бельтцу"
Увлекшись преследованием отступившего Боура, шведы попали прежде всего под огонь редутов. Им удалось занять только два, которые спешно достраивались еще в ночь перед боем и не были вполне готовы. Остальные же редуты били по неприятелю жестоким огнем, а затем шведы попали и под огонь из ретраншемента, который "они получили себе во флангу".
Артиллерийский огонь учинил "великой неприятелю упадок". Даже еще до того как по зарвавшейся шведской коннице стали бить из ретраншемента, один только огонь редутных пушек «оторвал» от главной массы шведской наступающей армии шесть батальонов пехоты и несколько эскадронов кавалерии. Эта оторванная часть бежала, ища укрытия, в лес. Но тут на нее напали преследовавшие ее русские с пятью полками конницы и пятью батальонами пехоты. После краткого боя бежавшие в лес шведы принуждены были сложить оружие. Первым сдался генерал-майор Шлиппенбах, а затем и генерал-майор Роос (неправильно называемый в наших документах Розеном).
3
Посмотрим, какие основные моменты сражения больше всего запечатлелись в сознании главного действовавшего лица. Вот как описывал Петр свою "великую и нечаемую викторию", одержанную русскими "с неописанною храбростью" и незначительными потерями, "с малою войск наших кровию", — это описание мы находим в письме, которое он написал в самый день битвы 27 июня 1709 г. А. В. Кикину: "…сегодня на самом утре жаркий неприятель нашу конницу со всею армиею конною и пешею отаковал, — которая (конница. — Е. Т.) хотя по достоинству держалась, однакож принуждена была уступить, однакож с великим убытком неприятелю. Потом неприятель стал во фронт против нашего лагору (sic. — Е. Т.) против которого (неприятеля. — Е. Т.) тотчас всю пехоту из транжамента вывели и пред очи неприятелю поставили, а конница — на обеих флангах, что неприятель увидя, тотчас пошел отаковать нас, против которого наши встречю (навстречу. — Е. Т.) пошли и тако оного встретили, что тотчас с поля сбили. Знамен и пушек множество взяли". Петр отмечает в конце этой коротенькой записки пленных генералов: Реншильда, Шлиппенбаха, Штакенберга, Гамильтона, Рооса ("Розена"), министра Пипера, Гемерлина и Седерьельма. А пока он дописывал эту записку, привели еще принца Вюртембергского. Об участии Карла XII Петр, когда писал Кикину, еще не имел сведений и не знал, успел ли король бежать или же убит: "а о короле еще не можем ведать, с нами ль или с отцы нашими обретается". [550]
550
Петр — Кикину. Из лагору от Полтавы в 27 день июня 1709 г. — Сб. РИО, т. 11, стр. 18.
Эта написанная в самый день Полтавы краткая, в нескольких строках записка главнокомандующего и непосредственного участника боя — необычайно важный документ. Все, что говорит в ней Петр, всецело подтверждается дальнейшими, более обстоятельными показаниями: он дал точную схему основных моментов битвы.
Утром еще до рассвета ("весьма рано, почитай при бывшей еще темноте") шведы напали почти всеми конными и пешими силами своей армии на нашу кавалерию "с такой фурией", чтобы не только расшвырять в сторону русскую конницу, но и овладеть редутами, которые эта конница прикрывала. Русское сопротивление оказалось, однако, таким сильным, что шведы овладели лишь двумя недостроенными редутами, от остальных же были отброшены и притом с тяжкой потерей: преследуя их при отступлении, русские «оторвали» шесть батальонов пехоты и несколько эскадронов кавалерии и загнали их в лес, откуда им уже не пришлось выйти.
Таков был первый акт трагедии гибели шведской армии.
Но одолеть всю неприятельскую кавалерию, которая имела тут же постоянную поддержку пехоты, а русская конница сражалась, не имея вовремя поддержки своей пехоты, было невозможно. Царь приказал поэтому вопреки желанию Меншикова русской кавалерии отступить на правую (от ретраншемента) позицию, чтобы дать время вывести из ретраншемента пехоту. Генерал-поручик Боур исполнил успешно этот маневр, и шведы, увлекшись преследованием, ошиблись в расчете расстояния и оказались между двух огней, так как ретраншемент оказался у них с фланга. Левенгаупт поспешил на помощь шведской коннице, но был отбит убийственным огнем артиллерии, защищавшей ретраншемент. Кавалерия шведов после этого прекратила свое наступление вовсе и отошла далее расстояния пушечного выстрела. Это был второй акт битвы.