Северные огни
Шрифт:
— И вновь вы меня недооцениваете, мистер Джон Хантер. Ради вашего же блага предостерегаю: воздержитесь впредь от этой ошибки. Но я — человек снисходительный. Пойдем дальше. Я вот все гадаю: что же это за вещь вас так занимает?
Поскрипывая штиблетами, скряга подошел к шифоньеру красного дерева, притулившемуся у холодного камина, извлек на свет несколько предметов и расставил их на низком столике перед мистером Хантером.
— Полюбуйтесь на эти экспонаты, сэр, — проговорил Иосия, картинно взмахнув длинной костлявой дланью, и принялся расхаживать туда-сюда перед каминной решеткой, не сводя пронзительных ястребиных глаз с гостя. — Они вам знакомы?
— Вы отлично знаете, что да.
— Монеты,
— Вы отлично знаете, что правы. В ответ скряга рассмеялся самым что ни на есть зловещим смехом.
— Да, да. Понимаю. Вам палец в рот не клади. С вами шутки плохи. Вы — человек долга, настоящий бизнесмен. Я восхищаюсь вами, мистер Джон Хантер.
— До вашего восхищения мне нет дела.
— Ага! Что это у нас здесь такое? А здесь у нас карта, и, по всей видимости, весьма древняя. Карта чего, как вы думаете? Вот тут протяженный полуостров, в середине — горы, по обеим сторонам — море и несколько крупных островов, а на самом полуострове отмечены двенадцать городов, причем названия подписаны очень странными буквами — вроде тех, что на монетах. Вне всякого сомнения, это — один и тот же алфавит. Что скажете, мистер Хантер? Мистер Хантер молча курил.
— Судя по очертаниям полуострова и соседних островов, вполне очевидно, что это карта Италии. Разве я не прав, я вас спрашиваю? Более того, я вам скажу, что эти монеты, эти старинные деньги из бронзы и серебра, тоже италийского происхождения. Как вам моя гипотеза, а?
— Немудрено образованному человеку опознать контуры полуострова. Соответствующая картинка найдется в любом учебнике географии.
— Тогда позвольте мне сформулировать гипотезу чуть иначе, — проговорил скряга, воздевая костлявый палец. — Это — карта земли, которая некогда была Италией. Ибо при разъединении, как известно любому образованному человеку, мистер Джон Хантер, земля Италия и все ее злополучные обитатели исчезли с лица земли. Только представьте себе — сгинули в единый миг! А теперь взглянем на нынешнее положение вещей с вашей точки. Ни Италии, ни Рима, ни Папы!
Мистер Хантер продолжал курить и наблюдать. Лишь на краткую долю мгновения он отвел глаза, и только на миг утратил силу его неотрывный, пронзительный взгляд — при упоминании о разъединении и страшной судьбе жертв.
— Это ваше мнение, сэр. И вы вольны его выражать.
— По-вашему, я заблуждаюсь?
Скряга, расхаживая туда-сюда перед решеткой, наблюдал за собеседником столь же неотрывно и курил столь же жадно. Он вновь легонько погрозил гостю длинным костлявым пальцем.
— Не беспокойтесь, сэр, мои доказательства на этом не исчерпываются. — Он возвратился к шифоньеру и извлек на свет великолепную вазу — прекрасное, изысканное, бессмертное произведение искусства. По черной, блестящей керамической поверхности вился резной орнамент: выпрыгивающие из воды дельфины. Скряга водрузил вазу на столик рядом с монетами и картой. — Один весьма уважаемый антиквар, специалист по античной культуре, из Плакстонского музея при Солтхедском университете, великодушно согласился уделить мне толику своего времени и осмотреть эту вещь. Буккеро — особая разновидность керамики, что изготавливалась в Италии в период античности. Короче говоря, ваза — этрусского происхождения. Абсолютно подлинная, невероятная редкость! Антиквар страшно разволновался. Как, интересно, к вам попал образчик этрусской керамики буккеро, а, мистер Джон Хантер?
Светский молодой щеголь скользнул взглядом по
— Да-да, все ясно как день, мистер Джон Хантер. Именно так я и предполагал, — ликовал Иосия. В уголках его губ затаилась зловещая улыбочка. В придачу, для вящего эффекта, скряга свирепо сжимал кулаки и скрипел штиблетами. — Я знаю вашу тайну. Мотив самоочевиден, хотя, скажу честно, на разгадку его потребовались некоторые усилия. Короче говоря, я знаю, кто вы такой.
Мистер Хантер извлек изо рта сигару и теперь задумчиво созерцал ее, перекатывая между большим пальцем и указательным. Затем поднял взгляд и вкрадчиво осведомился:
— И кто же я такой?
— Разгадка проста. Вот у нас старинные монеты, бронзовые и серебряные. Вот у нас карта. Вот ваза. Все — археологические ценности давно минувшей эпохи. Добавим к этому пурпурную мантию, окровавленное лицо, пастушеский посох — символы ныне вымершей римско-католической церкви. Вы приехали в наш город Солтхед: молодой джентльмен, обладатель самостоятельного дохода, чужак, в руках у которого — все эти сокровища, и не только они, как сами вы отлично знаете. Откуда вы их взяли? Наследство от незамужней тетушки?
— Возможно.
— Понятно. Понятно. Как человек добросовестный, я вынужден задать вам вопрос, мистер Джон Хантер: как именно джентльмен настолько молодой, как вы, не имеющий ни связей, ни родственников, насколько мне известно, приобрел подобные вещи? Вот я, например, отродясь о вас не слышал. Никому из моих коллег, подвизающихся в мире коммерции и на государственной службе, ваше имя тоже ничего не говорит. Словом, никто и никогда о вас слыхом не слыхивал. Никакой информации, вообще никакой, несмотря на подробнейшие изыскания, несмотря на обращения к конфиденциальным источникам как в городе, так и в провинции. — Скряга резко остановился посреди комнаты. — Все это приводит меня к единственно возможному, печальному, но неизбежному выводу.
— Да?
— Вы, мистер Джон Хантер, не только диссидент, но еще и мошенник и вор.
Светский молодой щеголь оправдываться не стал, продолжая наблюдать за собеседником сквозь клубы табачного дыма. Неотрывный взгляд его был тверд; в глазах постепенно разгоралось янтарное пламя.
— Это объяснение кажется мне также единственно логичным. Повторюсь: разгадка проста. Шарлатан и гнусный расхититель предметов искусства и старины — вот ваш гнусный маленький секрет! Вы переезжаете от одного места к другому, из города в город, меняете имена, биографию — и не оставляете никаких следов. Вы похищаете такого рода предметы у законных владельцев: тех, кого вы и вам подобные считают еретиками, а следовательно, церемониться с ними нечего, — и перепродаете сокровища другим с изрядной выгодой для себя. Ловко придумано, сэр! И при этом вы исповедуете свою ложную религию, обращая простецов, а сами живете — и даже в роскоши купаетесь! — за счет торговли ценностями. Показуха, сплошная показуха, как это у вас водится! Вот, сэр, кто вы такой, и вот чем вы занимаетесь. Как вам теперь моя гипотеза, а, мистер Охотник-за-Сокровищами?
Скрестив руки на груди, скряга одарил мистера Хантера одним-единственным свирепым взглядом, в котором ясно читался триумф. Лицемер Иосия был со всей очевидностью доволен собою и тем, как ловко он подытожил результаты следствия. Скряга стоял у каминной решетки, точно некая химера, отвратительный гибрид поверенного и тераторна — высокий, худой, сухопарый, с ног до головы в черном, если не считать ярко-красного жилета; костистые пальцы сцеплены у локтей, набрякший подбородок выдается вперед, ястребиные глаза глядят из-под иссиня-черных бровей, седые пряди развеваются, точно завитой парик барристера.