Северный шторм
Шрифт:
– Как мне к тебе обращаться? – прежде всего поинтересовался Горм у ватиканца. Принятое в Братстве Охотников обращение «брат» здесь вряд ли было уместно, а воинских званий у овчарок Ордена не существовало.
– Можешь называть меня просто Охотником, – предложил Ларсен.
– Хорошо, – согласился Горм и высказал встречное пожелание: – В таком случае ты называй меня «форинг». Итак, Охотник, сначала хотелось бы уточнить, насколько простираются твои полномочия. Ты вправе говорить от имени Пророка или прибыл только для того, чтобы выслушать нас?
– Окончательные или нет ответы я тебе дам, будет зависеть конкретно от вопросов, – пояснил ватиканец. –
Горм почтительно кивнул, однако продолжал холодно смотреть собеседнику в глаза, отчего почтительность норманна выглядела лишь данью дипломатическим традициям.
– Что ж, Охотник, мы польщены, что вы отнеслись к нам с должным уважением и прибыли на переговоры, – сказал датчанин. – Надеюсь, вы не усомнитесь в нашей искренности.
– Время покажет, – уклончиво ответил Кувалда.
– Тем не менее это так, – подтвердил Горм, после чего перешел к делу: – Если вы еще не в курсе, тогда позволь сообщить, что вчера погиб сын моего конунга, форинг Лотар. Гибель его была нелепой случайностью, и вашей вины в этом нет. Лотар погиб по собственной неосторожности, поскольку действовал без приказа, исключительно на свой страх и риск. Во избежание кривотолков считайте это нашим официальным заявлением.
– И вы организовали встречу только для того, чтобы уведомить нас о гибели Лотара Торвальдсона и заявить, что мы здесь ни при чем? – с недоверием осведомился Густав.
– Разумеется, нет, Охотник. Это лишь первое, что мне необходимо тебе передать. Второе: вчера мой конунг принял решение прекратить войну, снять осаду и увести наши войска в Скандинавию. Вам будут возвращены все захваченные нами города, а также часть вашего тяжелого вооружения и техники. В будущем мы также согласны выслушать все ваши претензии к нам, а возможно, и удовлетворить некоторые из них. Мой конунг признает эту войну ошибочной, так что можете с сегодняшнего дня считать ее оконченной. Таково наше слово.
Густав хмыкнул и, скрестив руки на груди, озадаченно прошелся взад-вперед: заявление «башмачников» явилось для него несомненным сюрпризом. Судя по всему, Ларсен готовился к иным предложениям: о капитуляции, выкупе или обмене пленными. О том, как следует реагировать на мирную инициативу Вороньего Когтя, Ларсена явно не инструктировали.
Миротворчество было несвойственно норманнам, и Охотник сразу учуял в этом провокацию. И сейчас Густав спешно пытался определить, в чем именно заключается подвох. Безусловно, для конунга смерть единородного сына – тяжелое потрясение. Но как-то не верилось, чтобы Грингсон, хоть и получивший по загривку у Главных ворот Цитадели, однако все еще обладающий внушительными силами, пошел на попятную. С другой стороны, стены Ватикана все так же продолжали оставаться неприступными. Осознание этого факта плюс гибель сына могли побудить Торвальда принять столь нелегкое для него решение. В любом случае Ларсен обязан был сначала поставить в известность Пророка, а уже потом давать Фенриру конкретный ответ.
– Вы могли покинуть нашу страну и без предупреждения, – вымолвил наконец Ларсен. – Но раз уж мы с тобой, форинг, находимся здесь, значит, твой конунг хочет выдвинуть Его Наисвятейшеству какие-то условия. Вам необходим выкуп или вы потребуете освободить сына русского князя, взятого нами в плен несколько дней назад?
– Нам не нужно выкупа, Охотник, – ответил Фенрир. –
– А ваши претензии насчет якобы присвоенной нами священной реликвии ваших богов?
– Эта тема также закрыта. Мы не требуем больше выдать нам Гьяллахорн. На последнем совете ярлов было высказано мнение, что у вас попросту нет божественного рога, а мы излишне доверяли непроверенным слухам. В противном случае вы могли бы уже давно остановить эту войну. Безусловно, Гьяллахорн обладает огромной ценностью, но Пророку идти ради него на такие жертвы было бы неразумно.
– Долго же вы приходили к этому выводу! – вырвалось у Ларсена, но Горм пропустил его резкий комментарий мимо ушей.
– Мой конунг согласился с этой точкой зрения и приказал снять осаду, – продолжал форинг. – Нам необходимо от вас только одно – мы просим пропустить через Ватикан, к морю, траурную ладью с телом Лотара Торвальдсона. После этого мы отправимся на север тем же маршрутом, каким пришли. Согласись, не слишком обременительная просьба в обмен на прекращение войны.
– Траурную ладью? – переспросил Густав. – Да, я слышал о вашем похоронном обряде, корни которого теряются в глубокой древности. Траурной ладьи удостаиваются лишь лучшие из вас. Должно быть, величественное зрелище: уплывающий на закат старинный деревянный корабль, который вскоре сгорает и уходит на дно. Надо признать, вы, язычники, не лишены чувства прекрасного.
– Польщен твоей осведомленностью о наших традициях, Охотник. – Горм счел должным кивнуть в знак признательности. – Ты знакомился с ними из любопытства или по долгу службы?
– Разумеется по службе, форинг, – ответил Густав. – Изучать языческие обряды из любопытства было бы кощунством над моей истинной верой. Да, я действительно неплохо осведомлен о многих ваших обычаях. Знаю, что перед отплытием траурная ладья под завязку нагружается вином, провизией и другими вещами, без которых славному воину будет несолидно появляться в Валгалле. А также я весьма наслышан о том, что на траурных ладьях вы часто занимаетесь человеческими жертвоприношениями, сжигая живых людей вместе с мертвецами.
– Здесь ты, Охотник, заблуждаешься, – возразил Фенрир. – Вероятно, в древности так оно и было, но сегодня на траурной ладье люди не приносятся в жертву богам. Все, кто сопровождают эйнхериев в их последнее плавание, – добровольцы, которых называют ледсагарами. Ледсагары не принадлежат к воинам – по большей части это обычные слуги, – но они так же истово преданы нашей вере. И так же сильно стремятся попасть в чертоги Видара, чтобы там продолжать служить своему господину-эйнхерию. Для слуги вызваться быть ледсагаром – великая честь и единственный шанс войти в ворота Вальгирд, чтобы присоединиться к достойным из достойных.