Северный страж

Сидоров Леонид Владимирович

Чуть вздрогнув от прикосновения, домовой сдулся и довольно заурчал, словно самый заправский кот.

— А мягонький какой весь, как игрушка, — Гертруда легонько взъерошила шерсть.

Домовой размяк и растянулся, блаженно прикрыв глаза.

Алексей облегчённо вздохнул. Похоже, намечающееся побоище потусторонних сущностей успешно исчерпано. Ещё неизвестно чего бы они натворили в пылу драки. Судя по боевому виду, хозяин просто так бы не сдался. Тем более на своей территории. Разнесли бы

сгоряча весь дом, доказывай потом утром, что спал и ничего не видел и не слышал… Ладно, пора тоже пойти познакомиться.

Свесил ноги и осторожно слез на пол.

Домовой встрепенулся. Повернул голову, коротко фыркнул и угрожающе зашипел.

— Обождите, — повернулась Гертруда. — Так не подходите. Боится он вас.

Алексей замер.

— Почему?

— Кто знает, — Гертруда успокаивающе почесала мохнатое ухо. — Может, просто мужчин боится. Уж сколько лет почитай одни только женщины в доме и жили. Луша да бабка её. Остальную-то семью нурманы сгубили. Вот он за эти годы к одним женщинам и привык. Попробуйте зайти далеко с нави. Глядишь, и примет, как меня. Поймёт, что вы тоже не просто человек.

— Хорошо.

Крутанувшись пару раз, Алексей обогнул Чеширского и мягкой поступью подошёл к столу.

Заинтересованно наблюдая, домовой наклонил голову набок. Принюхался, тоненько смешно вздохнул и требовательно ткнулся головой в ладонь Гертруды. Дескать, что встала, чеши давай.

— Вот видите, — усмехнулась Гертруда. — Я всё-таки была права. Обычных людей он боится, видать, лиха натерпелся. А как понял, что вы близкий по духу, сразу осмелел. Давайте, возвращайтесь в человека.

Блаженно жмурясь, домовой и ухом не повёл на обратное превращение.

С облегчением пошевелив пальцами, Алексей осторожно уселся на скамейку. После когтей милое дело. Каждый раз кажется, будто вообще навсегда без рук остался. Словно парализован, ужас какой-то. Не зря есть выражение — как без рук. И как только Чеширский без них обходится?

Скромно помаргивая, призрачный спутник всё так же терпеливо сидел на месте преступления.

— Чего сидишь, гуляй иди, — махнул рукой Алексей. — Сирота казанская…

Рысь поблекла и растворилась.

— Хм, а вы говорите, не понимает.

— Да, выглядело очень похоже, — усмехнулась Гертруда, почёсывая мурлычущую мохнатую голову. — Но я по-прежнему твёрдо убеждена, что нет. Да, хоть они и не понимают человеческую речь, но отнюдь не глупы, и прекрасно понимают наши намерения или интонацию. Как бы это вам проще объяснить? К примеру, согласитесь, если перед вами выскочит что-то вопящий и машущий руками разъярённый дикарь, вы ведь тоже однозначно поймёте его намерения?

— Ещё бы, — хмыкнул Алексей. — И даже постараюсь оказаться от него очень далеко.

— Вот-вот.

Так и они. Признаться, я была немало возмущена, когда увидела явно недобрые помыслы вашего призрачного друга. И немудрено, что он прекрасно меня понял. Поэтому нет ничего удивительного, что он верно истолковал ваш жест. Пробуйте такую дрессуру и дальше, кто знает, может, и сможете добиться от него нечто похожее на диалог.

— Попытаюсь, — Алексей покосился на мурчащего домового.

Если не знать, кто перед тобой, вылитый кот. Гибрид с мадагаскарским лемуром.

Невольно улыбнувшись, вспомнил полутёмную лестницу и чисто мужскую беседу с Маркизом о кошках. Теперь-то понятно, чего он тогда увидел. Наверно, с перепугу бы и сам зашипел, если бы увидел призрачного Чеширского во всей красе.

— А теперь он меня не испугается?

— Думаю, нет. Попробуйте.

Алексей осторожно протянул руку и коснулся мохнатой головы. Домовой чуть приоткрыл левый глаз и опять блаженно зажмурился.

— Вот видите, не боится.

Рассеянно перебирая шерсть, Алексей поинтересовался:

— И что же, они и правда во всех домах тут живут?

— Трудно сказать. Лично я видела не во всех. Почему так, мне неведомо. Может, он не любит разлад в семье, может, и что другое, нам их не понять. Да что там далеко ходить, к примеру, в моём доме его точно нет и никогда и не было. То ли место такое, то ли достаточно и одного Карлуши, но вот не заводится домовой и всё тут…

— У нас они тоже только в одних сказках и остались, — вздохнул Алексей.

— Оно и понятно, — усмехнулась Гертруда. — У вас и дома там такие, аж глядеть страшно, в небеса упираются. Чистые муравейники из железа. Откуда ж там быть домовому. Домовой, он ведь покой и порядок любит. И чтоб привечали его, и кормили. Тогда и он заботой платит.

— Заботой?

— По-своему, конечно. Покой в доме стережёт, духов пакостных прогоняет. Их там в лесу целая пропасть водится. Завтра за вами наверняка кто-нибудь да увяжется. Вы уж там посматривайте, — рассеянно глянула в окошко. — Ох, батюшки святы, а время-то за полночь уже! Однако поздновато мы засиделись. А вам ведь с первыми петухами вставать…

— А кстати, это во сколько? — вскинулся Алексей.

— Трудно сказать, — усмехнулась Гертруда. — Я ведь уже и не знаю, сколько лет часов не видала. С рассветом голосят, крикуны оглашенные. Так что не бойтесь, и захотите, не проспите. Часов восемь, думаю, ещё осталось. Так что не теряйте времени даром. Спокойной ночи, — тяжело поднялась и исчезла в явь.

— И вам.

Посидев ещё немного, Алексей осторожно положил разомлевшее тельце на стол. Стараясь не шуметь, взобрался на печь и закрыл глаза, пытаясь уснуть.