Северный ветер. Том 1
Шрифт:
Красноглазый мужчина заулыбался. Я невольно хмыкнула – как быстро настроение всадников снова становится хорошим! Кажется, они просто не умеют долго печалиться или переживать! Особенно когда я говорю на их языке.
Интересно, Аик рассказал товарищам про наши… трудности в общении? Наверняка.
– Maritas Daar, mori.
– Маритас Даар.
Всадник мелодично засмеялся. К нему присоединились остальные, и я смущенно улыбнулась. Нас отвлек новый голос, звонкий и чистый.
– Avales in aksast khar, mori! Ah am vasahtu im zult?
Я повернулась
Черты его лица были округлыми, плавными, располагающими к себе, но в его взгляде не было доброжелательности – всадник казался настороженным и вымотанным.
Я повторила заученные фразы и приветственный ритуал. Собеседник не улыбнулся в ответ, и это удивило сильнее глаз Маритаса.
– Daa. Khaad Daar.
– Кхаад Даар.
Он кивнул и отступил в сторону, пропуская следующего мужчину.
Этот всадник был гораздо старше остальных, одаренный завораживающей красотой мужчин, которым идет возраст. В черных волосах, усах и короткой бороде блестела седина. В узорах морщинок угадывался крутой норов. В благородных чертах лица – спесь. Голубые глаза светились мудростью. Этому мужчине невольно хотелось поклониться!
Но адресованная мне улыбка была доброй, ласковой. И мне вдруг стало ужасно грустно.
Я вспомнила отца, оставшегося в другом мире… Маму… Всех родных… Даже кота!
Я сглотнула ком в горле, прижала ладонь ко лбу, а потом кулак к сердцу.
– Авалес ин аксаст кхар, мьарив. Ах ам васахтю им зюльт?
В ответ на приветствие всадник сделал нечто невероятное – сгреб меня в охапку и радостно гаркнул:
– Daa. Khar Djahar Daar.
Остальные мужчины расхохотались… а я вцепилась в Кхар Джахара и разрыдалась. От усталости. Горечи на душе и боли во всем теле. Тяжести пережитого за последнюю неделю. Невозможности нормально с кем-нибудь поговорить, поделиться мыслями и чувствами, страхами, которые в одно мгновение ожили и принялись душить.
Я самая обыкновенная женщина! Совсем молодая, слабая и абсолютно беззащитная! Еще неделю назад у меня была совершенно понятная и простая жизнь. И вот я оказалась выдернута из нее против воли, по решению придурошного бога, и закинута в другой мир! Едва не умерла! Ничего не понимаю! Даже язык местных! Мне очень больно, одиноко и невероятно страшно!
Смех всадников стих. Они обменивались короткими репликами, и голоса их звучали растерянно. А Кхар Джахар обнимал меня и гладил по спине, приговаривая:
– Kastarah! Vasara im zult ammalt, hari ad um khis.
Я ни слова не понимала, но голос мужчины звучал так заботливо, с таким отеческим участием, что слезы бежали все сильнее. Казалось, Кхар Джахар точно знает, почему я плачу. И искренне сочувствует.
Мне стало стыдно за устроенную истерику, и я покинула всадников, отказавшись от ужина. А в снежной комнате, которая была значительно больше предыдущих, хмыкнула, разглядывая полноценную
– Ah mori?
Я повернулась к всадникам и вымученно улыбнулась.
Маритас указал взглядом на мою руку. Я тут же спрятала ее под плащ – покраснения на коже сменились жуткой сыпью, на месте шелушений появились кровоточащие трещины. Аик еще неделю назад отдал мне свои перчатки из толстой кожи, но этим невозможно было устранить полученный урон.
Я уже привыкла к тому, что все тело ноет – к чему переживать из-за жжения в руках? А еще я искренне радовалась, что у меня нет зеркала – совершенно не хотелось знать, что с моим лицом. Оно постоянно горело. Я чувствовала саднящую боль даже по ночам, когда спала.
– Sari maler.
– Я не понимаю.
Аик обхватил свою кисть пальцами и с шипением втянул воздух сквозь зубы. Его брови изогнулись, придавая лицу мученическое выражение.
– А, понятно. Сари малер. Даа.
Болит, очень сильно болит.
Всадники подошли к кровати. Аик сел рядом, а Маритас опустился передо мной на корточки и протянул руку. Я несмело взялась за нее. Мужчина провел кончиками пальцев по своим векам и прикрыл глаза, потом указал на меня. Я послушно закрыла глаза, не представляя, что он собирается делать. А в следующее мгновение охнула – мою кисть объял жар, словно я сунула ее в очень горячую воду. Каждую трещинку защипало, а воспаленную кожу зажгло.
Аик прикрыл мои глаза прохладной ладонью и шепнул:
– Sal vahnaran, mori. Sal vahnaran.
Я до сих пор не знала, что это значит, но то же сказал Гардах перед встречей с другими всадниками. То же он сказал, вытащив меня из сугроба… и я выдохнула, пытаясь расслабиться.
Всадники спасли меня. Заботятся. И даже если собираются принести в жертву своим богам… Разве сейчас у меня есть другой выбор, кроме как довериться им?
Моя кисть в руке Маритаса тем временем горела все сильнее. Я терпела, сжимая зубы. И когда показалось, что больше не выдержу, всадник выпустил мои пальцы и взял вторую руку. С ней произошло то же, что с первой. А когда все закончилось, Аик убрал ладонь от моих глаз. Я посмотрела на него, потом на Маритаса и проглотила испуганный крик.
Огонь в глазах всадник рвался на волю и должен был опалить ресницы и брови, а лицо…
МНЕ НЕ ПРИВИДЕЛОСЬ!
Кожа на его лице в нескольких местах только что срослась!
Какого… Да что… Да кто они такие?!
Стало трудно дышать. Маритас словно почувствовал это и посмотрел на мою грудь, потом на Аика. Тот осторожно толкнул меня плечом и кивнул на мои кисти. Я опустила взгляд и ахнула, пораженная до глубины души.
Краснота и сыпь исчезли, а трещинки и ранки зажили! Даже мозоль от шариковой ручки на безымянном пальце пропала! Кожа стала мягкой и нежной.