Северный ветер
Шрифт:
– Нин, ты меня слушаешь?
– Нет, прости, отвлеклась, - девушка вынырнула из воспоминаний о художнике, которого еще неделю назад видела идущим вместе с Ириной по улице. Тогда она впервые испытала ревность, заметив, как та пытается теснее прижаться к Максиму. А он, казалось, и не был против. Во всяком случае, руку из её пальцев вырывать не пытался и даже ничего ей на это не говорил. Просто продолжал идти дальше, будто ничего и не происходило.
Жгучее тягостное чувство обухом ударило по голове, отразившись звоном в сердце. И лишь после этого Нина поняла, что умудрилась влюбиться в человека, которому,
– Чтож, не больно и надо, - подумала она тогда, пытаясь убедить саму себя в том, что и он ей не слишком-то сдался.
Только фокус с самоубеждением не прошел. Дни становились все хуже и хуже, от чего прогулки с гитаристом вовсе перестали спасать. Несколько раз девушка порывалась поговорить с Максимом, поставив все точки в их отношениях, но, поднимаясь, так и останавливалась у его двери, боясь постучать и увидеть гневный взгляд зелёных глаз. Нет, совершить это было выше её сил. А потому Нина терпела и старалась больше думать о том, как по весне переберется из самого города в пригород, сменив квартиру на дом с садом и лесом, находившимся всего в нескольких километрах от него.
– Там-то уж точно все наладится, да и Марк будет счастлив, - успокаивала сердце девушка, понимая, что до весны еще нужно дожить.
– Опять?
– Алекс поморщился, догадываясь, что ничем из нее это не выбить, и продолжил:
– Я говорил о том, что у нас с ребятами сейчас будет репетиция. И ты могла бы понаблюдать за ней. Развлечешься, развеешься. А то грустная ходишь, будто в жизни ничего хорошего не осталось. Ну же!
Подумав, Нина кивнула. Ей сейчас и вправду хотелось забыть обо всех проблемах и ненужных мыслях. И если что-то и в силах было ей помочь в этом, так это музыка.
Студия, в которой репетировали ребята, находилась в одном из полуподвальных помещений домов. Стены были обиты каким-то звукоизоляционным материалом, на полу покоился старый, оставшийся еще с прошлых хозяев, темный линолеум. Из вещей инструменты, диван со столом, да небольшое возвышение - импровизированная сцена.
Нина уже бывала здесь однажды. Только тогда здесь были и другие музыканты из группы, их девушки. Сейчас же комната казалась пустой и никому ненужной. С Алексом они были здесь одни.
– А где остальные? девушка огляделась, вешая куртку на крючок.
– Придут чуть позже, рано еще, - парень громко включил музыку и сел на стоящий у стены диван - Иди сюда.
Нина примостилась на противоположный край дивана. Нет, ей не было противно или неприятно находится с Алексом рядом, иначе не было бы и встреч. Скорее наоборот. Но девушка чувствовала, что с ним нужно сохранять дистанцию. Именно с этим человеком.
Она не знала интуиция это или нет, но ощущения неправильности от общения, встреч, касаний рук и его попыток обнять не проходило. Висело за спиной подобно топоту над головой невинно осужденного. Это чувство притупляло все остальные, заставляя пугаться, в глубине души, любых желаний парня стать ближе.
– Наверное, все дело в том, что не мой он человек, - подумала Нина, за своими мыслями не заметив насколько близко придвинулся
– Саш, убери руки. Это не смешно, - она постаралась высвободиться.
– Да и я не клоун.
– Он ухмыльнулся, притягивая девушку за сгиб ноги ближе к себе.
– Теперь-то она точно не сбежит, - самонадеянно подумал Алекс. На периферии его сознания громким рокотом звучало: "сломать, подчинить, растоптать". Ни одной другой мысли. Только желание силой взять все, что ему не отдали по доброй воле.
Его руки, задрав джемпер, коснулись узкой талии, с силой сжав ее. Девушка начала вырываться, окончательно поняв, насколько все далеко от шутки. Но ничего не помогало. Он был сильнее, больше, агрессивней. Настолько, что сознание терялось от мыслей о свободе, до которой было совсем близко и одновременно безумно далеко.
Щеку обожгло поцелуем. Неприятным, мерзким, пустым. Будто горячая сталь коснулась кожи, оставляя рубец если не на теле, то на душе. Еще один отпечатался на шее, неприкрытой вязаным джемпером, а в голову Нине ударил адреналин. Сбежавшие с талии руки до боли сжались на тонких хрупких запястьях, оставляя отчетливые красные следы. Она все же нашла силы оттолкнуть от себя парня и вскочить с дивана, чуть не упав на холодный пол.
Гитарист выглядел рассерженным и озадаченным. Видно не часто девушки отказывались у него от таких "прекрасных" подарков. Одно это выводило его из себя, доводя до пятен перед глазами от скрытой ярости.
– О господи, Нина, не корчь из себя недотрогу, - он тоже встал с дивана, кое-как смерив подступившие к горлу страсть и ненависть. Даже если учесть его весьма субтильное для взрослого парня телосложение вырваться второй раз у девушки никак не получилось бы.
– Прекрати, - твердо произнесла Нина, отступая к двери. В душе была сумятица, но она раз за разом пыталась взять себя в руки, разговаривая с парнем, как со свирепым хищником: спокойно и громко. Он им и был: тигром, нет, скорее шакалом, хитрым, злым, подбирающим то, что плохо лежит или не способно защититься от не слишком-то сильных лап.
Она отступала, понимая, что на каждый ее шаг к двери он сделает два своих. А Алекс продолжал наступать делая все нарочно медленно и плавно, будто заигравшись в какую-то свою игру. Это единственное, что дало девушке шанс выбраться наружу.
Когда спина уперлась в холодную железную дверь, она чуть не вскрикнула от испуга. Схватилась за нее и, дернув на себя, отворила. В помещение влетел холодный воздух с улицы, по которой в спешке бродили люди. Бросившийся было к ней Алекс остановился на полпути, вновь замедлившись. Теперь не так страшно, теперь легче...