Sex Pistols. Гнев – это энергия: моя жизнь без купюр
Шрифт:
Сам лагерь казался довольно мрачным и хмурым: его окружали высокие деревья, поэтому порой сложно было определить, какое сейчас время дня. Для меня это оказалось очень неприятным. Мне нравилось уходить в джунгли, осознавая, что любая местная зверюшка может укусить меня и причинить серьезные проблемы. Мне это действительно нравилось – никогда не думал, что способен на такие поступки. Настоящая фантастика – тебя окружает дикая природа, змеи, ты сознаешь, что это смертельно опасно, но позволяешь им тебя миновать. Они смотрят на тебя снизу вверх и будто говорят: «Не связывайся со мной». И действительно, я этого не делал, и потому меня так туда манило.
С другой стороны, то обстоятельство, что камеры следили за тобой день и ночь, стало
Я научился не стесняться камеры. Вокруг стояла проклятая жара, и я сказал себе, что не смогу ходить закутанным во всю эту одежду. Мне хотелось прыгнуть в тот чертов пруд. И уже было все равно, что там – крокодилы, болотные крысы, что угодно, лишь бы хоть немного остудиться. Я знал, что на меня смотрят камеры, и, конечно же, ты думаешь: «О боже, они будут смеяться над моей расплывшейся талией и сморщенной грудью, похожей на яичницу!» Однако пришлось забросить эти мысли подальше и просто быть самим собой. Очень полезный способ понять: все эти комплексы, связанные с восприятием собственного тела, – фальшивы. Другие люди не смотрят на нас так, если мы счастливы. Важно то, что написано у человека на лице, – вот на основании чего вы составляете о нем свое суждение. И если вы заметите слабость, тогда для этого человека все рушится. Не имеет значения, в каком состоянии находится твое тело. Если ты счастлив быть самим собой, именно таковым тебя и будут видеть.
Можно довольствоваться реальностью или можно упорно ходить в спортивный зал, как Питер Андре. Но куда это его привело? Ненужные мышцы во всех неправильных местах. Я всегда отмечал для себя смехотворность этой стороны позиционирования себя знаменитостями в глазах публики. Я определенно не хочу, чтобы мое бренное тело было снабжено такими мышцами, потому что они превратятся в жир. Я бы предпочел, чтобы мой жир был серьезно заработан. Я много пью, и мне это нравится. Я также люблю похмелье, потому что оно в течение нескольких месяцев напоминает мне не доводить себя до такого состояния. Послушайте, я Джонни, а не горилла-тяжелоатлет.
Чувствовать себя комфортно в собственной шкуре – это высшая награда. Я люблю таких людей, и мне нравится находиться в их компании. Если человек лишен всяких комплексов относительно своего тела, если все преимущества его существования в этом мире исходят от мозга – с моей точки зрения это на самом деле фантастический человек. Создавать себе тело – это так смешно. Если ты не спортсмен по профессии, зачем, черт возьми, тебе это надо?
Мне поручили нелепую задачу – попытаться забрать страусиные яйца из загона, в котором жили страусы. На первый взгляд кажется абсурдным, но на самом деле это довольно опасная вещь. У страусов реально очень птичьи мозги: крошечная голова и глазки с огромными ресницами. Должен вам сказать, их пернатые зады очень удобны, но, с другой стороны, у них еще есть и эти чертовы индюшачьи ноги. Ух ты, что за создание! Тем не менее они лягаются, они готовы разорвать тебя на части, и их клювы похожи на зазубренные разделочные ножи. Моя спина была вся покрыта синяками и порезами. Страусы сильны!
После возникли проблемы, связанные с этим эпизодом. Лагерный врач сказал, что такое задание было опасным, потому что они придумали поручить мне собрать яйца во время кормления птиц. Забирая фальшивые половинки страусиных яиц, я обнаруживал под ними семена, которыми кормили птичек. А страусы просто думали: «Ага, кто-то пытается украсть нашу еду?»
Я, ясное дело, надеялся и реально верил, что зрители проголосуют, чтобы меня отчислили. До того момента у меня не было никакого представления об обратной
Мне очень нравились все эти люди, и я не мог смириться с потерей кого-нибудь из них, но втайне меня реально сводил с ума тот факт, что продюсеры отказывались говорить мне, прибыла ли Нора благополучно в Австралию. Она должна была прилететь отдельно через несколько дней после меня – близнецы все еще находились на нашем попечении, а с детьми иногда невозможно просто «взять сумки и убраться восвояси». Телекомпания предварительно пообещала, что сообщит мне, когда Нора благополучно доберется, но по факту они даже не намекнули мне на это.
Что начало по-настоящему меня раздражать.
– Все в порядке? – спрашивал я.
– Мы не можем вам ничего на это ответить.
– О, зачем все это устраивать?
Мне было бы приятно услышать хоть какое-то утешительное слово, потому что я хорошо знал, что все остальные получают небольшие послабления.
Знать о благополучии Норы стало бы для меня огромным делом. Я все время ходил в ту маленькую хижину, куда можно было пойти и поговорить в объектив телекамеры. Иногда они отвечали мне через динамик, иногда нет. Я продолжал спрашивать: «Почему вы мне не говорите? Вы же знаете, что мы чуть не погибли в Локерби. Мне очень важно услышать, что она благополучно сюда добралась!» Так продолжалось день за днем.
Вот в чем заключалась причина того, что я решил покинуть шоу. Они пытались превратить меня в ту ужасную личность, которую все так ожидали здесь увидеть. «Ну, нет, идите-ка вы на хуй, пока-пока! Здесь нечего выигрывать». Я никогда не расценивал как личный вызов цель этого шоу – стать последним оставшимся. Мне было очень жаль видеть, как люди уходят прямо с самого начала программы. Я, например, предложил, чтобы мы не соглашались с тем, чтобы из лагеря увозили кого-то из нас. Я постоянно твердил об этом, потому что хотел победить систему. Что они сделают, если мы откажемся уходить? Они не могли бы морить нас голодом – мы и так голодали. Один за всех и все за одного… Но знаменитости так не работают. Жизнь – вечный праздник, или праздником становятся расставания?
Поэтому я сказал им: «Я ухожу… сейчас же!» И за мной спустилась специальная команда и отвела в другой лагерь на вершине. С Норой, конечно, все было в порядке. На следующий день они отвезли меня обратно в лагерь для интервью. Ведущие, Энт и Дек, говорили: «О-о-о-о, почему ты ушел, Джонни? Ты должен был остаться, ты мог бы занять первое место!» Они и в самом деле очень милые ребята.
А потом появился экран телевизора, и на нем предварительно записанное видео с моим отцом, спрашивающим меня, почему я ушел. Я подумал: «Черт возьми, папа, тебе и правда нужно это знать?» Чертовски очевидно. Я поговорил с ним много позже и узнал причину, по которой он так расстроился: «Зачем ты сбег оттуды, Джонни? Так я ж поставил на тебя деньхи!»
Естественно, Рэмбо был разочарован тем, что я ушел, и Нора тоже, хотя она понимала, я места себе не найду, не зная, что она в безопасности. Но в итоге вся эта затея обернулась отличной штукой, потому что я многое узнал о себе. Я – выживший.
Каким бы ни был объем моей талии, когда я там оказался, я вышел оттуда чертовски худым. Неужели с меня сошли килограммы! Это реально сильно истощило меня за столь короткое время. У меня появилась достаточно тонкая талия, чтобы носить дизайнерскую одежду, – у меня не было такой лет с восемнадцати. Я подумал: «Ух ты, я должен навсегда остаться этого размера!» Конечно же, мне это не удалось. Первое, что ты делаешь, когда выходишь, – это отъедаешь себе ряху.