Sex Pistols. Гнев – это энергия: моя жизнь без купюр

Лайдон Джон

Я все еще покупаю записи. Если я собираюсь съесть курицу, мне подавай и грудку, и бедро. Таков мой подход к музыке. Я всегда буду хотеть разнообразия. Я постоянный покупатель. Я не хожу в звукозаписывающие компании за халявой. На самом деле, я ненавижу халяву. Мне нравится тот факт, что я плачу из собственного кошелька, и мне нравится сознавать, что эти деньги так или иначе попадут группе. Что, как бы ни был низок их процент от продаж, я им помогаю. Мне нравится ощущать себя частью всего этого.

Я не верю в незаконные бесплатные загрузки. Вот есть творческие люди, которые создали удивительные вещи, и если вы хотите обладать и владеть

частью этих достижений, пожалуйста, положите немного денег в их карман. Потому что в противном случае они не смогут позволить себе следующий альбом. Каждый раз, когда ты слушаешь какую-то удивительную музыку, это вдохновляет тебя совершить нечто удивительное в своей собственной жизни. Это и есть прибыль твоих инвестиций, самая чистая и простая.

То, что произошло в музыкальной индустрии с наступлением эры Интернета, когда небольшие и креативные звукозаписывающие компании закрылись, – это такая катастрофа. Вот почему, если смотреть сейчас церемонию Грэмми, это вечные Тейлор Свифт и Джей-Зи, и так будет всегда. Они захватили верхнюю строчку. Именно в таком положении мы впервые начинали с «Пистолз». Все верхние места были заполнены, и индустрия не хотела, чтобы что-то бросало вызов этой диктатуре.

Бейонсе, Рианна, Джей-Зи, все они – Лас-Вегас – грандиозное шоу, огни и фейерверки. Все это отвлекает. Помимо шоу в них не так-то много чего-то другого. Танцовщицы. Шоу-бизнес. Я видел их вживую – Норе все это нравится, – их песни становятся очень пустыми и напыщенными в живом исполнении. На самом деле изначально предполагается и принимается, что вживую вообще никто не поет. Я не вижу никакой культуры, для меня в этом нет ничего познавательного. Эти песни оставляют по себе ощущение холода.

Музыка в 1970-е гг. была захватывающей, потому что в ней существовало так много различий, и я имею в виду именно крайности, не так, как в наше время. А сейчас в моде тенденция смешивать все в один преобладающий звук. Современная музыка звучит как какая-то хитрая смесь – больше похоже на фоновую, – и я думаю, это нанесет ущерб музыке будущего. Из нее получается какой-то очень уродливый пудинг.

Большинство современных мелодий, скорее, похожи на метрономы, запущенные на компьютере, они не имеют никакого отношения к личности, человечности или вовлеченности. Все это часть той самой идеологии: «Музыка ничего не может изменить, зачем беспокоиться?» Неотъемлемая часть все той же программы – отнять у нас силу музыки. Я твердо убежден, что чертовски хорошо написанная лирика на чертовски замечательную мелодию получает чертовски хороший отклик.

Несмотря на все это, в последние годы я сыграл несколько своих самых любимых концертов – два вечера в лондонском клубе «Хевен» в 2012 г. оказались просто поразительными, особенно второй. У нас также была отличная публика на фестивале в Гластонбери в 2013 г., и мы совершенно определенным образом ее потрясли. Люди, которые видят нас, знают, что они получают высший класс.

Понимаете ли, PiL – это культура в полном смысле слова. Лу привносит в нашу музыку то, что он реально понимает, нечто из мусульманского мира и стран бывшего Восточного блока. Мое ирландское происхождение дает мне потрясающее чувство открытости в пении. С тем же успехом я мог бы быть арабом с трилистником. Что я покупал в молодости? Греческая и турецкая народная музыка, регги и еще цыпа Элис Купер вдобавок! Это не значит, что тебе надо много и упорно учиться. Это интуитивно,

и это идет из детства. Я не могу исполнить «До-ре-ми», но я могу выдать «Ааааа-ааааа-лаааах!» так, как вы никогда и не слышали, и все равно все будет отлично.

Так что, как поется в песне, если ты попал на море в шторм, отправляйся в глубокие воды, там легче его пережить. Ближе к берегу, вот где опасность. Вот тут-то тебя и захлестнет волной, а Джонни Роттен, там, на глубине, все глубже и глубже будет погружаться в чудесный мир музыки.

PiL, такой, как он есть сегодня, – моя гордость и радость, кульминация моей жизни. Но меня поражает, когда я вижу эти списки лучших альбомов всех времен и народов, и Never Mind The Bollocks болтается там где-то в районе номера 10, 15 или даже 20. Что?! О, для каких дураков это придумано! Не то чтобы я сильно заботился о позиционировании или чартах, но послушайте, этот альбом изменил жизнь каждого, так или иначе – ты либо за, либо против! Это изменило ваше восприятие. Это имело – вау-у-уу! – сейсмические последствия для британской культуры, а затем и для всего остального мира.

Это повлияло на английскую королевскую семью до такой степени, что невозможно по-настоящему обсуждать их без того, чтобы Sex Pistols не всплыли где-то у вас на подкорке. Это трудно отрицать и очень трудно избежать. Нас с Виндзорами соединяют далекие от любви, но глубоко личные и прочувствованные отношения. Мы связаны друг с другом. Я почти испытываю к ним определенную привязанность. Они рождаются в позолоченной клетке, откуда не могут вырваться, и это жуткая штука, которую им приходится терпеть всю жизнь. Благослови их Господь.

Что же касается моего анархизма? Ну, есть так много вариантов трактовки слова «анархия», что даже смешно. В Америке существует целая куча организаций, которые вроде как называются «анархистское трам-пам-пам». Но все адреса их сайтов заканчиваются на «.com», что более или менее свидетельствует о том, что они спонсируются правительством. И все они распространяют невероятные теории и ложь, вроде «Ого, давайте разрушим общество и начнем все сначала!». Ну, это не совсем то, что мне нравится, приятель. Я не хочу, чтобы власть захватил хулиган с самым большим пистолетом, а именно это произойдет в таком случае.

То, что я хочу видеть, – линия поведения, исполненная смысла и чувствительности, проникающая глубоко в суть вещей, когда люди начинают думать, что же на самом деле они делают, и понимать, что каждое их действие может иметь равную и противоположную реакцию. Начните думать о себе как о личности, и тогда вы начнете уважать других как личность. Вы должны научиться любить себя, прежде чем научитесь любить кого-то еще. У меня нет морализаторских идей: всего лишь набор ценностей, и я ценю каждого из нас на этой планете.

Я не хочу использовать такие слова, как «наследие» – ведь я все еще жив! – но мы должны заботиться о том, что мы создали в «Пистолз». У нас здесь не музей, а дом, где придерживаются точности, и мы не хотим, чтобы это когда-нибудь вышло из-под контроля и было неправильно истолковано. А это происходит постоянно.

Меня не интересуют награды. Как ни странно, на днях я услышал, что городской совет Танбридж-Уэллса обсуждал вопрос о том, следует ли установить мемориальную доску Сиду Вишесу. Я не думаю, что мне это было известно, но, по-видимому, он провел там несколько лет в детстве.