Сейф дьявола

Глюкселиг Йозеф

— Не обижайтесь, но я очень спешу: мне надо срочно уехать.

Портье с пониманием кивнул.

— Крайне сожалею, но… — произнес он и без приглашения уселся в кресло.

Несмотря на волнение, Гита почувствовала что-то неладное:

— Не будете ли вы так любезны объяснить, что вам нужно?

— Разумеется, милостивая госпожа! Для этого я и пришел. Только что в отеле был инспектор полиции… Он заходил уже вторично, — после небольшой паузы продолжал портье. — Они разыскивают одну женщину…

Правда, у нее несколько имен, но в последнее время она пользовалась паспортом на имя Гиты Райн…

Она резко его перебила:

— Не пойму, почему вы мне с этим надоедаете ночью! Я не знаю эту даму!

— Раньше Гита Райн, — продолжал портье, — была блондинкой, но сегодня перекрасилась в брюнетку и, возможно, сменила паспорт. Я видел ее фотографию и убежден, что это вы, милостивая госпожа. Я работаю в отелях почти тридцать лет, и у меня память на лица лучше, чем у полиции, можете мне поверить.

— Немедленно выйдите из номера! Или я позову директора.

Портье нехотя поднялся:

— Как пожелаете… Но я хотел бы вас предупредить, что вы совершаете ошибку. Вы — Гита Райн, которую разыскивает полиция! Я могу обратить на это внимание, а могу и не заметить — все будет зависеть от вас. Я очень бедный человек, милостивая госпожа, и могу забыть о своих обязанностях только в одном случае: за десять тысяч марок я закрою глаза на то, что Моника Дулард — это, собственно, Гита Райн, разыскиваемая полицией. Рано утром вы уйдете из отеля, и все будет в порядке.

— А в противном случае? — с подчеркнутой иронией спросила Райн.

— Тогда вы не выйдете отсюда, пока не появится полиция, — ответил шантажист. — Об этом позаботится наш детектив.

Райн поняла, что у нее нет выбора. Этот человек действительно узнал ее. Она все же попыталась сопротивляться:

— Хорошо, позовите полицию. Меня интересует, как они отнесутся к этому шантажу.

— Ну что ж, милостивая госпожа, я сообщу полиции, что вы находитесь в нашем отеле, и при этом сделаю заявление, что вы предлагали мне десять тысяч марок, чтобы я молчал. По-вашему, кому они поверят?

Райн подумала о Галве и без колебаний приняла решение:

— Допустим, я заплачу вам две тысячи долларов…

— Вы заплатите три тысячи… без учета падения курса доллара.

— Хорошо.

— Заплатите три тысячи долларов и рано утром спокойно покиньте отель.

— Я уеду из отеля немедленно! — решительно заявила она, так как не сомневалась, что, если вручит ему деньги и останется в отеле, этот шантажист той же ночью сообщит в полицию, а потом от всего откажется.

И Райн не ошиблась: лысый портье на мгновение растерялся.

— Вы очень недоверчивы, — вздохнул он, — вам придется выйти из отеля через черный ход.

— И выведете

меня вы! — сухо потребовала Райн и, вынув из сумочки тридцать стодолларовых ассигнаций, вложила их в конверт с эмблемой отеля: — Этот конверт я передам вам перед отелем.

— Надеюсь, полиция разыскивает вас не за распространение фальшивых банкнотов?

Райн отрицательно покачала головой, но не удержалась от улыбки.

— Все равно для меня это огромный риск, милостивая госпожа, — жаловался шантажист.

— А вы когда-нибудь видели, чтобы три тысячи долларов зарабатывали без риска?

— Не приходилось… — согласился портье.

— И потом, какому риску вы подвергаетесь в данном случае? Или вы боитесь, что я не отдам вам конверт с деньгами?

— Нет, в том, что вы мне его отдадите, я не сомневаюсь. Но вы не знаете, на что способны фараоны, если их разозлить. А может, знаете?

— Не знаю… Но я могу стукнуть вас… например, вазой, чтобы у вас было алиби.

— Ну что вы, милостивая госпожа, — поторопился возразить портье, — у бедных людей не бывает алиби.

Лысый шантажист помог Райн собрать вещи, вышел ее через черный ход на улицу и, забрав конверт с деньгами, спокойно заметил:

— Прошу простить меня, но вы не заплатили по счету за проживание в гостинице, уважаемая госпожа.

Райн отдала портье один стодолларовый банкнот. Взяв его, портье отвесил глубокий поклон, стоя в дверях отеля. Гита подождала, пока он не скроется, и перешла на противоположную сторону улицы к стоянке такси. Взяв первую подошедшую машину, она поехала в клинику профессора Меркла, чтобы увидеть Галву.

37

Комиссар Вольман коротал ночное ожидание за партией в шахматы с инспектором Майером. В тот момент когда он объявил своему партнеру «гарде», в кабинет вошел инспектор Фридман. Оторвавшись от шахмат, Вольман повернулся к нему.

— Дело близится к концу, герр комиссар, — сказал Фридман.

— С каких это пор вы стали разбираться в шахматах? — удивился комиссар.

— В шахматах я совсем не разбираюсь.

— Откуда же вы знаете, что у меня выигрышная позиция?

— Я не имел в виду шахматы, герр комиссар. Эта женщина попалась на удочку. Она едет в клинику — звонила из отеля «Кенигсгоф». Не желаете послушать? — Инспектор подал Вольману магнитофонную пленку.

— Виват! — радостно воскликнул комиссар. — Я всегда говорил, что женщинами управляют чувства. Если вы сможете поставить их в ситуацию, которая зацепит их чувства, то они перестают трезво мыслить, господа.

— Не все, герр комиссар, — сказал Майер. — Помните Конопатую Ветку, проходившую по банку в Эссене? На нее бы чувства не подействовали.