Сезон охоты

Царенко Тимофей Петрович

– Причинение страданий всему человечеству, длительная агония, которую завершит лишь смерть, о которой будут молить как о высшей награде, – честно ответил головной убор.

– Красиво, не знала, что Кель ещё и поэт. Стоп, что?

Я понял, что пришло время самых скользких отмазок из возможных.

– Ну… А теперь она, вроде как, в команде пригодится… И дополнительный союзник нам не помешает…

Лизи прижала ладонь к щеке. Я понять не мог: она меня убить хочет или восхищается?

– Хедрикс, Венецианский пакт об этике, пункт, если ничего не путаю, аж второй:

«Не допускается создание искусственного разума с парадигмой класса «Геноцид». Все подписанты данного пакта обязуются приложить все усилия для недопущения подобных событий. В отношении лиц, нарушающих данный пункт, любые гражданские права считаются полностью погашенными, этические нормы признаются не действующими».

Лизи то ли процитировала, то ли прочитала.

– Ой? А у меня известность возросла.

– Ещё бы. Люди очень любят, когда в прямом эфире кто-то занимается нарушением Венецианского пакта. Всё, я пойду, закончу разговор. И за шлем заплачу. Кстати, счёт тебе придёт.

– Лизи, а я не понял, ты сама к этому… как относишься?

В ответ я получил только тёплую, какую-то даже материнскую улыбку.

Шляпа просьбу помолчать восприняла, как и положено шляпе, то есть молча. Так что я тихо пил кофе и рассуждал о вечном. Например, что я сделаю с французом, когда у меня будет такая возможность.

Лизи подошла ко мне, прильнула к боку и отняла кофе.

– Грустишь?

– Угу. Шлем мне починят?

– Починят. Даже я от стоимости удивилась, но починят. Завтра вечером заглянем.

– А было ещё что-то подобного класса?

– Было. Сапог, до голенища. Левый. Сорок миллионов.

– На эти деньги можно десять раз вырастить ногу. Аккурат ниже колена.

– Я примерно так же рассуждала. Куда теперь?

– Теперь мы пойдём в местную мэрию и возьмём задание. Потом поймаем француза, и ты будешь держать его за руки, а я – бить по почкам. Потом мы поговорим…

– Хорошо, милый, но ловить его ты сам будешь, – Лизи улыбнулась.

– Ты ведёшь себя как в отпуске. Тебя реально не парит, что происходит вокруг? – неожиданно спросил я.

– Интересные выводы. С чего бы вдруг?

– Ну, знаешь… Я много кого встречал. Но даже самый сильный и уверенный из всех, Терри… И он при этом не человек. И тот нервничал больше.

– Наблюдательный. Ты умеешь подмечать такие мелочи. Да, Кель, я тут на отдыхе. У меня всего один подопечный и очень много возможностей посвятить себе время. Там… – Лизи ткнула пальцем под ноги, – у меня толпа людей, за которых я отвечала.

– И тебя не парит, что тебя тут могут убить? Это на Оке Титанов запросто. Поверь моему опыту.

Лицо теоверитки на мгновение ожесточилось, и с него исчезла вся мягкость. Но потом всё вернулось как было.

– Ты не те вопросы задаёшь, Хедрикс. И вспомни где мы с тобой познакомились. Ты думаешь, я чего-то боюсь?

Я остановился и внимательно посмотрел на жрицу. Той тоже пришлось замереть на месте и встретиться со мной взглядом.

– Да, – честно признался я.

– Ты великолепен. И что тебе дало такую подсказку?

– Запах.

– Запах страха? Но тогда ты сказал какую-то

ерунду.

– Не, ты не поняла. Я знаю, как пахнет тот, кто не боится. Ты так не пахнешь.

Под такие разговоры мы дошли до мэрии. Тут был первый настоящий декор, вернее что-то, что его напоминало. На залитой бетоном площади возвышалась на полметра чаша фонтана. Из фонтана словно пыталась вырваться человеческая фигура, все черты огибали потоки воды. Фигура тянула руку к голографической бабочке небесно-синего цвета.

– Хм… художник был так хорош, что после создания фонтана местные жители его грохнули? – я озвучил первую идею, которая пришла ко мне в голову, – почему тут только одна такая прикольная штука?

– Потому что это не памятник. Надгробие. Создатель этой вещи прилетел сюда и почтил судьбу близкого человека, брата. Одного из первых колонистов. Око Титанов стало ареной далеко не сразу. Когда сюда только пришли люди, мир был другим. Но да, художники не слишком долго задерживаются в мирных зонах. Насилие – очень редкий материал для работы. За ним следуют. Этот мир слишком красив.

Лизи произнесло это так, что меня даже проняло немного.

– Мир, погрязший в красоте! – я аж захлопал своим словам.

– Эй, привет, Живой! Я на Терпсихора денег поставил, спасибо! – широкий мужик с подвижной косой на башке панибратски хлопнул меня по спине. Я в ответ едва не активировал способность.

С другой стороны, человек мне искренне рад, не убивать же мне за это?

Мы шли мимо фонтана. И нам навстречу всё чаще попадались игроки. Выглядели они… антропоморфно. Это из общего. Я залюбовался. Девушка с синей кожей лукаво подмигнула мне правым нижним глазом. Они у неё попарно двигались. Верхние и нижние. Крутые бедра, гибкий хвост с кисточкой вибрисс, облегающая броня из узких треугольников изумрудного цвета.

– Хедрикс, поимей совесть. Мы сюда работать пришли, – Лизи наступила мне на ногу.

– Слушай, а ты не думала себе хвост отрастить? Тебе бы пошло.

– Я подумаю.

Со мной всё чаще здоровались игроки. Большинство несли на своих лицах следы недавней драки. Кровоподтёки, фиксирующие бандажи, костыли. И столько улыбок, да…

Наше появление вызвало ажиотаж. Люди обменивались словами и привлекали к нам внимание окружающих.

Под потолком поднялся ветер. Камеры, что уже успели сесть на удобные позиции, создавали поток воздуха, который мешал залетать другим камерам. Получалась знатная суета.

– Умри мужчиной, чувак!

– Слушай, если скажешь мне на кого возьмёшь контракт, я заплачу тебе сто тысяч! – улыбчивый тип с кудрявыми волосами преградил мне дорогу.

Лизи просто обогнула придурка. И я за ней на прицепе.

Наш путь лежал к огромному монитору. На нём картинки в виде листов жёлтой бумаги. Схематичное изображение человека, стилизованное под карандашный рисунок, или объекта, а ниже одна фраза: «Разыскивается». Или «Живым или мёртвым». «Куплю в любом объёме». «Можно принести одни только яички». «Передайте, что мама его любит». Тут, кстати, была какая-то нереально большая награда. Десятки и сотни объявлений.