Сезон жатвы

Каммия

Безгласый выпадает из лифта и бросается на Марка. Скорее всего, он видит свидетеля, но не принимает Эску всерьез или хочет заняться им после того, как расправится с более сильным противником.

Этот лишенный языка — сильный мужчина и тренирован не хуже. Профи или нет, Марк моложе, легче и слабее. Он может оказать сопротивление, но Эска вдруг с отчетливой ясностью понимает, что Аквила не выстоит в борьбе против этого человека. И, тем не менее, Марк принимает вызов, берет в захват руку с ножом и пытается ее вывернуть. Он и его противник спотыкаются и падают.

Эску

охватывает ступор. Он не представляет, что делать в такой ситуации. Как ведут себя капитолийцы, если на них вдруг нападет безъязыкий раб?

Охрана, думает он. Или кто-то из тренеров… Но вторые ушли, а первых он ни разу не видел. Наверное, здесь есть камеры, через которые наблюдают за трибутами, но пока помощь придет, бой будет кончен.

Эта мысль подстегивает Эску, и он вихрем бросается обратно в спортзал.

Дерущиеся не замечают этого: безгласый прижимает Марка к полу и пытается сжать руками его горло. Получается плохо: мальчик, как может, сдерживает его руки. Перед лицом Марка — оскаленный рот безгласого, отчаянные глаза. Мышцы рук ноют от напряжения и понемногу слабеют. Чувствуя это, безгласый с утроенной силой стискивает пальцы в последнем порыве задушить врага. В глазах Марка скачут красные пятна — и вдруг ему в лицо брызжет настоящим красным, жидким и горячим.

В глазах безгласого — изумление и обида. Он отпускает Марка и хватается за горло, пальцы успевают пробежать по твердому клыку метательной звезды, прежде чем жизнь покидает тело.

Кровь хлещет из перебитой артерии, но безгласый этого уже не ощущает. Он лежит рядом с Марком, его глаза смотрят мимо трибута.

Одежда Марка теперь тоже в крови. Он касается намокшей ткани на груди и оборачивается.

Эска стоит в дверях тренировочного зала, слишком далеко, чтобы разглядеть выражение его лица, но достаточно близко, чтобы заметить метательные звезды у него в руках. Он прихватил несколько, и одну до сих пор держит наготове.

Он мог бы и меня убить, думает Марк. Я сейчас легкая добыча. Но мысль не трогает его по-настоящему, он чувствует слабость и усталость.

Эска идет к нему. Молча бросает звезды на пол и протягивает Марку руку. Тот хватается за нее с благодарностью. Когда он встает, ноги скользят в натекшей луже крови, и Эска подставляет плечо.

— Порядок? — спрашивает он, и Марк машинально отвечает:

— Порядок.

Хотя оба они не в порядке, обоим кажется, что все это сон. Слишком быстрой и невероятной была битва.

— Ловко ты его, — замечает Марк.

— Ага.

Эска мог бы сказать, что он сам не ожидал такой меткости, но ему приходится молчать: в горле копится горечь, подкатывает тяжелый комок.

Я убил человека, думает он. Я впервые убил человека. Перед глазами Эски снова встает сцена: росчерк летящей звезды, бьющий из артерии фонтанчик крови, когда металл врезается в тело, и чувство ликования, ощущение победы.

Но сейчас ликования нет, наоборот, при одном взгляде на мертвое тело становится тошно.

Марк обнимает его за плечи, прижимая к себе, и Эска его не отталкивает. Сейчас он нуждается в тепле Аквилы. В тепле

любого человека, который разделит с ним этот кошмар.

Двери лифта распахиваются снова, и мальчишки резко оборачиваются на звук, готовые дать отпор хоть десятку нападающих. Но из лифта выходят миротворцы. Старший из них хватает Марка за плечо.

— Ты ранен? Нет? Вы оба в порядке?

— Мы в порядке, — отвечает Марк за обоих. — Это его кровь. Он набросился на нас…

Но его уже не слушают, миротворцы переворачивают тело. Один из них осторожно дергает засевшую в плоти метательную звезду, что снова вызывает кровотечение.

Тот же человек, что спрашивал их, подталкивает мальчиков к лифту.

— Поднимайтесь наверх. Эй, проводите трибутов.

Они входят в лифт вместе, все еще держась друг за друга. Но на втором этаже отправленный с ними миротворец осторожно расцепляет их руки.

— Спасибо, — сипит Марк. Горло начинает болеть, слово дается ему с трудом. — Ты мне жизнь спас.

Эска не думал об этом в таком ключе, но машинально откликается:

— Всегда пожалуйста.

На этот раз он даже отвечает на улыбку Марка.

***

— Как хорошо, что есть записи с камер слежения!

Квинт не может усидеть и мечется по комнате.

— Такой материал! Трибут останавливает мятежника! Трибут спасает своего соперника!

Он произносит эти слова медленно и со вкусом, будто цитируя газетные заголовки.

На Эску все это не производит впечатления. Он сидит на диване, по одну сторону от него — Сакса, по другую — врач. В медицинской помощи Эска не нуждается, но успокоительное доктор ему предложил. Капли с резким запахом действуют сразу, и Эска уже плывет на волнах дремоты. С большим удовольствием он сейчас лег бы в постель и забылся сном, но Квинт и стилисты жаждут услышать подробности. Как он убил безгласого? Почему спас соперника? Давно он пользуется метательным оружием? Это так оригинально!

Глаза у всей команды горят предвкушением. Без сомнения, эта история привлечет к ним пристальное внимание.

— Что он вообще там делал? — спрашивает Эска.

Его сопроводитель небрежно машет рукой.

— А… Наверное, пытался сбежать. Этим предателям только дай возможность..

Новость кажется Эске неожиданной. В Панеме есть предатели?

— Собственно, все безгласые — мятежники. Им отрезают язык в наказание за измену. Квинт удивленно качает головой.

— Не знаю, чего им не хватает. А этот был особенно диким. Все-таки тут плохая охрана, — заканчивает он возмущенно. — Ты мог пострадать!

Он пристально смотрит на Эску, врач качает головой.

— Он не ранен.

Сопроводитель берет Эску за плечо.

— Я горжусь тобой. Мы сможем использовать эту историю тебе на пользу. И то оружие, которое ты использовал… Никогда такого не видел. Метательные звезды — это так…

— Так оригинально, — поддерживает Сакса. Она смотрит на Эску, словно уже прикидывает его новый образ.

— Мы сделаем их твоей визитной карточкой, — подтверждает его мысли Квинт. — Трибут с индивидуальностью — это хорошо.