Сезон жатвы
Шрифт:
Цезарь, сияя улыбкой, пожимает трибуту руку и начинает с комплиментов его фигуре. Аквила ведет себя раскованно. Отвечает на шутки, позволяет ощупать свои мускулы.
Наконец ведущий делает сочувственное лицо и говорит:
— Все слышали о печальном инциденте в Тренировочном центре. Каково это — когда на тебя нападает мятежник?
— Что я могу сказать? Он совершил ошибку, выбрав для этого именно наш центр.
В зрительном зале смеются.
— Но я слышал, что тебя спас другой трибут. Можно сказать, твой враг.
— Перед мятежниками мы все не
Бинго. Теперь симпатии толпы на стороне Марка. Эска понимает, что тот делает то же, что и он сам, — выживает, но все равно ему не по себе от мысли, что Аквила обернул ситуацию себе на пользу.
Впрочем, его самого Цезарь встречает с не меньшим восторгом. Он спрашивает Эску, как тому понравился Капитолий, но только для того, чтобы начать разговор, а потом переходит к волнующей всех теме.
— На всех произвело впечатление то, как ты расправился с мятежником. Да еще спас своего соперника. Наверное, мало кто решился бы на такое. Почему ты это сделал?
— Я испугался, — серьезно отвечает Эска. В зрительном зале тишина, лицо Цезаря принимает забавно-торжественное и понимающее выражение.
— Испугался, что этот безгласый сделает за меня мою работу и заберет себе все лавры.
Секунда тишины — и зал разражается хохотом. Цезарь радостно хлопает его по колену.
Камеры переходят на Марка, тот тоже улыбается и разводит руками.
— Какая радость, что он этого не сделал, — говорит Цезарь, вытирая набежавшие слезы. — У тебя очень высокие результаты по индивидуальным показам, Эска. Не намекнешь, как тебе это удалось? Без обид, но трибуты твоего дистрикта считаются э-э-э…
— Слабыми, — заканчивает Эска. — Что ж, все, что я могу сказать…
Он делает паузу, и люди в зале почтительно замолкают.
— Вы ошибались насчет нас. Не нужно родиться в первом дистрикте, чтобы быть профи.
С возвышения Эска видит, что Квинт согласно кивает. Цезарю тоже по душе его слова, он тепло пожимает руку Эски на прощание.
— Мне нельзя выказывать симпатию,— говорит он драматическим шепотом, который разносится по всему залу, — но я буду за тебя болеть, Эска Маккуновал.
Трибут Одиннадцатого занимает свое место в зале и смотрит последние выступления. Марк, сидящий на два ряда впереди, оборачивается и поднимает вверх большой палец.
Эска кивает ему: нет смысла избегать друг друга теперь, завтра их отправят на Арену, и уж там-то они рано или поздно встретятся. Если их не найдет кто-то другой.
***
Этой ночью им дают поспать мало и поднимают еще до рассвета. Эска чувствует себя разбитым, тем более Сакса даже не позволяет ему умыться, только накидывает на плечи балахон и ведет за собой.
Они поднимаются на крышу. Эска здесь впервые, у него дух захватывает при взгляде на лежащий перед ним Капитолий: рассветные лучи окрашивают белоснежные здания в розоватый оттенок, играют на начищенных стеклах. Но он не успевает налюбоваться зрелищем: над ними зависает планолет, из него выбрасывают тонкую, неустойчивую на вид лесенку. Стоит Эске коснуться ступеньки, как руки прилипают к ней. Интересно,
Планолет обустроен не хуже комнат в Тренировочном центре. После того, как Эске вживляют в предплечье следящее устройство, он завтракает и принимает душ. Одежду выдают только по прибытии, на Скотобазе.
В пакете, переданном организаторами, лежит камуфляжный костюм из плотной ткани. Куртка и ботинки утепленные, вместо футболки — водолазка с длинным рукавом. Эске это не нравится: такая экипировка означает, что на Арене будет холодно.
Сакса поправляет воротник водолазки, оглаживает его плечи.
— Вот и все, Эска Маккуновал.
Сейчас, когда поблизости нет других людей или камер, она снова сбрасывает маску и становится старше и заботливее. В ней есть что-то материнское. Видимо, поэтому у Эски вырывается отчаянное:
— Я не хочу туда.
— Я знаю. Постарайся выжить.
Она целует Эску в лоб и отталкивает от себя. Приятный женский голос объявляет по аудио-связи:
— Просим трибутов занять свои места.
Эска встает на металлический диск, но не сводит взгляд с Саксы.
— Morituri te salutant, — произносит та и тут же переводит. — Идущие на смерть приветствуют тебя.
Эске интересно, что означают эти слова, раньше он их не слышал. Может, это девиз первых Голодных игр?
Но спросить он не успевает. Сверху опускается прозрачный колпак и отрезает его от Саксы. Он видит, что губы женщины шевелятся, но слов разобрать уже не может. Платформа начинает подниматься.
========== Часть 2 ==========
***
Что ж, могло быть хуже. Эска оглядывается, стоя на платформе. Местность перед ним изрезана холмами, вдали — скудная полоска леса. В таком не спрячешься.
Трибуты стоят в одной из долин, вокруг Рога изобилия. Сцин не видно, наверное, она с другой стороны. Эска смотрит вправо и вздрагивает, обнаружив рядом с собой Марка. На секунду он этому рад, приходится напомнить себе, что с этой минуты они с трибутом Второго — враги. И ему не повезло очутиться бок о бок с профи. В начале Игр те, как правило, уничтожают более слабых соперников, сколько получится. И лишь покончив с мелочью, принимаются друг за друга.
Однако Марк не выглядит агрессивным, только собранным. Взгляд скользит мимо Эски и сосредотачивается на Роге прямо перед ними.
Изобилие — самое подходящее слово. Куча вещей, которые здесь, на арене, ценятся дороже драгоценных камней или капитолийских денег. Разнообразная еда, снаряжение для долгого похода, горы оружия. Эска замечает с краю аккуратно уложенные камы, а рядом — пояс с метательными звездами.
Сердце начинает биться чаще. Все это так близко… Но еще ближе к нему профи из первого, здоровый парень по имени Джоэл. Эска понимает, что просто не успеет забрать оружие, положенное специально для него. Ему обидно, но придется вернуться за камами позже, когда бойня закончится. Все равно никто, кроме него, не умеет обращаться с этим оружием.