Сфагнум
Шрифт:
— Ешце, хлопчыки, — великодушно предложила она.
Хлопчики накинулись на харчи, не умываясь, не причесываясь, урча от голода.
— Спасибо, баба Люба! Спасибо, мы б тут померли без вас, — мямлил Шульга с набитым ртом.
— Мне б тут травку падкасить вакол дома. Коса есть, — обозначила баба Люба цену вопроса.
— Подкосим, бабуля, подкосим! — радостно улыбался Серый. С огурцом в руках и торчащим изо рта зеленым луком он выглядел милягой-парнем, чем-то средним между бригадиром и агрономом.
— Знакомьтесь, это Сергей, наш друг, — пытался его представить не давая челюстям и рукам передыху Шульга. — Если нужно пару подков разогнуть, он всегда
Серый отвесил ему дружескую оплеуху. Баба Люба быстро ретировалась из хаты, чувствуя, что этому сплоченному коллективу нужно дать возможность подкрепиться без помех, иначе кто-нибудь кого-нибудь покусает.
— Зазырьте, че творится, — указал Серый на газету, на которой очертаниями причудливых материков уже проступил жир от сала. Он даже перестал жевать.
— Да я уже заточился на этом, — поддержал его Шульга. — Такая глушь, а газета свежая, утренняя. Почта работает. Тетенька-почтальонша сорок километров из Глуска педали на велике крутила, чтоб ее сюда доставить.
— Да я не о том. Ты погляди, тут про Жирного написано!
Вся троица перестала жевать и развернула газету. Называлась газета «Путь Родины».
— Пацаны, я вот не вкумекаю, какой может быть «путь» у Родины? — задался вопросом Хомяк. — Вон на хуй, за границу? Такой путь? В Сан-Тропе? В Монте-Карло? В Кушадасы?
— Ты не умничай, Хома, — веско заметил Шульга. Ему было приятно уколоть Хомяка за то, что тот раскритиковал его план с затоплением машины. — «Родина» это колхоз тут был такой, при советах. Большой, на полрайона. Вот его именем газету и назвали. А «Путь Родины» тогда мог быть один — вперед, к социалистическим победам.
— Да вы читайте, что пишут, — призвал их к внимательности Серый.
Заметка называлась «Спиртное стреляет в упор». Неизвестный автор придерживался скорбного тона милицейского пресс-релиза. «По сообщению Глусского РОВД, в 6 утра 10 июня в магазине «Райпотребкооперации» в д. Малиново отрядом оперативного реагирования был обнаружен труп неизвестного мужчины с огнестрельным ранением. Замок магазина был взломан, стекло разбито».
— Малиново? — удивился Шульга. — Далеко зашел, дурень.
— Приземлился, бедняга, — перекрестился православным крестом Серый.
— Ну и хуй с ним, — цинично сплюнул себе под ноги Хомяк.
«При себе труп имел кошелек со 100 тысячами белорусских рублей и пятьюдесятью американскими долларами, несколькими металлическими рублями российской мелочи, так что версия ограбления была отвергнута сразу же. Благодаря молниеносным действиям милиции, преступление удалось раскрыть по горячим следам. Установлен и мотив — бытовая ссора на фоне подогретых зеленым змием эмоций. Убийцей оказался малиновский алкоголик К., познакомившийся с жертвой вечером того же дня. Сначала он принимал с неизвестным горячительное, а затем предложил совместно ограбить магазин с целью довести градус до нужной кондиции. В процессе употребления спиртного, украденного из магазина (выпитые 2 бут. водки, 4 бут. пива были найдены рядом с телом), между пьющими возникли разногласия, приведшие к сначала к драке, а затем к трагической смерти собутыльника. Преступник уже дал признательные показания. Возбуждено уголовное дело, виновному грозит до 7 лет лишения свободы».
— Ни хуя себе, — спокойно сказал Шульга.
— Как-то тут все перекручено, — удивленно завертел головой по сторонам Серый. — Как-то все тут так, что я вообще не понимаю.
— «Преступление удалось раскрыть по горячим следам», — перечитал Хомяк.
— Не, ну вы видите, как все повернулось! — воскликнул Шульга. —
— Жирный же не пил вообще практически. А тут какой-то К., с которым он познакомился «вечером того же дня», как зек Серега со двора, «доводил градус до нужной кондиции». Шульга, что мы делали с Жирным «вечером того же дня»?
— В карты играли. Анекдоты травили. Пока он деньги не спиздил.
— Кстати, о деньгах, — взвился Хомяк. — А где тут вообще про деньги? Они вон как подробно описали про бухло, а про деньги — ни слова. Странно как-то. Как можно про два пузыря водовки упомянуть, а про до хуя долларов возле трупа — нет?
— А, так вот в чем маза! — догадался Шульга. — Вы поняли, пацаны, к чему весь этот развод?
— Ты объясни, ты ж у нас умный, — предложил Серый.
— Менты мешок с деньгами спиздили! Это ж ясно! Приходят, лежит Жирный, уже холодный, а рядом — пакет этот. Ну, они в пакет заглянули и скоренько придумали про совместный бухач версию. Про то, что его какой-то малиновский прохезон пришил. Чтоб проще было лэвэ себе оставить.
Приятели притихли: каждый искал доказательств или опровержений гипотезы Шульги.
— Ну да, труп с до хуя баксов — одно. А труп с двумя пустыми пузырями беленькой — другое, — согласился Серый.
— Говорю ж, менты деньги занычили. Жирного сейчас скоренько прикопают, «К.» этого отправят куда-нибудь в Оршу нары греть, а сами — «путем Родины», в Сан-Тропе.
— Ну, может, это и хорошо, — пробасил Серый. — Мы теперь не в розыске, никого вроде как не убивали. А то я как про труп прочитал, так мне его так жалко стало.
— Да что хорошего? — нервно вскрикнул Шульга. — Что хорошего? Менты нас сейчас не ищут. Но как мы Пиджаку объясним, что с деньгами?
— Действительно, как? — спросил Серый с готовностью, с интонацией, которая показывала, что он ждет, что ему сейчас Шульга расскажет, как они все будут объяснять Пиджаку.
— Да никак, дурень! — закричал Шульга. — Ну ты, прикинь, ну было б тут написано: «Найден труп с большой суммой долларов, убийцы в розыске, всем, кто видел трех молодых людей, звонить 02». Мы бы сегодня вечерком набрали Пиджака, все ему вывалили про то, как Жирный хотел с мошной сдрыснуть. Он бы нас где-нибудь под Уралом приховал, определил бы нам малину с годовым запасом бухла, кисами и шмалью, сам бы с ментами здешними связался, приехал бы. Выложил бы им весь пасьянс по поводу того, какие они деньги подняли. Чьи это деньги вообще-то. Те бы сосцали и бабло бы вприпрыжку принесли. Еще бы извинились и представили Пиджака к ордену «За духовное возрождение». А сейчас мы ему что предъявим?
— Да, что мы ему предъявим? — переспросил Серый.
— Ни хуя мы ему не предъявим! Потому что не хуй нам Пиджаку предъявлять! Мы не в розыске, Жирного пришил местный алкаш, про баксы тут никто ничего не слышал. То есть — у нас баксы, Серый, понимаешь? У тебя, у Хомяка, блядь.
— И что делать? Как доказать?
— Да что ты докажешь? Ты сам бы себе поверил? В газете написано, что Жирный по-одному убит, а мы предлагаем, что по-другому. И еще на этом пытаемся деньги зажать. Да тебя сначала грохнут, потом в жопу анальный щуп засунут, чтобы сумку с баксами найти. И всех разговоров, Серый! А не найдя, тело в реку скинут, пожмут плечами и по родственникам поедут. В алфавитном порядке. Сначала мама, потом папа, потом сестричка, затем тетя. И там тоже — сначала по голове топором, потом в желудке через жопу пошарить и только в конце задаться вопросом: так где же на самом деле деньги? Может, нужно было этих ребят до конца дослушать?