Сферы влияния
Шрифт:
— Вы хорошо знаете моего брата, — между тем, продолжил Майкрофт. Гермиона снова перевела на него взгляд, потеряв нить разговора. — Однако вам неизвестно, разумеется, что у моих родителей было трое детей.
Рот Гермионы наполнился горькой слюной. Она ещё не знала, что ей собирается сказать Майкрофт, но какая-то часть её очень хотела этого не слышать.
— Я старший, Шерлок на семь лет младше меня. И самая младшая… — на долю секунды Гермионе показалось, что Майкрофт прервёт рассказ и сменит тему, но он этого не сделал, только его губы побелели. Если бы Гермиона верила в то, что он способен испытывать человеческие чувства, она
— Три гения в семье? — Гермиона слабо улыбнулась, но Майкрофт, кажется, не заметил этого.
— В сравнении с ней и я, и Шерлок были полными идиотами, уверяю вас. Но она была действительно другой. Одной из вас, наверное.
Гермиона была вынуждена смотреть в холодные и пустые глаза Майкрофта, отвернуться было невозможно.
— Мы не знали ничего о магии. Но я понимал, что её способности противоестественны и опасны, поэтому пользовался своим авторитетом старшего брата, чтобы убедить её… — он почти беззвучно выдохнул, — убедить её контролировать себя, сдерживаться.
«Пожалуйста, хватит», — подумала Гермиона с отчаяньем.
— Но у неё это не получалось. Я… не следил за ней достаточно тщательно, она была достаточно самостоятельной, в отличие от Шерлока, поэтому не смог её остановить. Ей было пять, когда она убила ребёнка. Потом сожгла наш дом. И наконец…
Он всё также не отворачивался, и глаза оставались такими же пустыми.
— Где она сейчас, — спросила Гермиона, точно зная ответ. Лицо мёртвой Джейн виделось ей как наяву.
— Она мертва. И это моя вина и моя ошибка.
— Вам было одиннадцать, — едва шевеля губами, сказала Гермиона.
Он отвёл взгляд и отошел куда-то в сторону, и уже оттуда добавил:
— Очень удобно упиваться жалостью к себе и самобичеванием, но, повторюсь, непродуктивно. В этом доме есть гостевая спальня, из этой двери по лестнице, первая дверь направо. Советую вам занять её, а утром вернуться к своей работе.
Тихо стукнула дверь, Майкрофт ушёл, а Гермиона ещё долго сидела, глядя перед собой на пустую белую стену, и вдруг вспомнила, как ещё ребёнком была вместе с родителями в гостях у их знакомых, и там была оборудована отдельная комната для просмотра фильмов, напротив белой стены стоял старый кинопроектор. Она резко обернулась, но, разумеется, никакого кинопроектора не увидела — было бы глупо думать, что Майкрофт мог вечерами в одиночестве смотреть старые фильмы, сидя в кресле с шерстяным чехлом.
Как ни странно, боль в груди стала как будто чуть тише, и именно поэтому Гермиона не стала аппарировать к себе домой, а поднялась на второй этаж, открыла первую справа дверь, вошла в комнату и, не раздеваясь, упала на кровать, краем сознания отмечая, что она застелена белым чистым и даже чуть хрустящим бельем. В общем-то логично предположить, что в таком большом доме есть работники — представить себе Майкрофта, занятого приготовлением еды, не удавалось.
Бельё пахло свежестью и хвоей, и этот запах успокаивал. Подумалось, что нужно отыскать ванную или хотя бы использовать очищающее заклинание, но на это не было сил. Гермиона с трудом перевернулась на спину и уставилась в белый потолок. Скосила глаза в сторону — комната была практически безликой, в углу стоял небольшой платяной шкаф, возле него висели книжные полки, но разобрать
— Нокс, — пробормотала Гермиона, и ночник потух. Океан в её сознании мягко зашумел, волны поднимались всё выше, и вскоре все воспоминания, волнения и тревоги поглотила голубая прохладная вода.
Когда Гермиона проснулась, в незанавешенное окно уже било солнце. «Темпус» показал половину десятого, и это заставило Гермиону подскочить на месте. Несколько очищающих заклинаний, и она аппарировала ко входу в министерство, набросила на себя личину невыразимца и поспешила вниз, к себе в отдел.
Рассказывать мистеру Кто о том, что вчера произошло, оказалось на удивление не так тяжело — Гермионе всё ещё было до слёз жалко маленькую Джейн, но груз вины уже не так отчаянно придавливал её к земле. Почему-то вспомнилось, что, не возвращая Майкрофту воспоминания, она руководствовалась соображениями безопасности — только очень тяжёлая ситуация послужила причиной того, что глава Отдела тайн дал разрешение на посвящение маггла в проблемы волшебного мира и гарантировал его неприкосновенность. Таковой ситуацией стало первое нападение на жилой дом — и после этого Гермиона действовала так быстро, как могла. Недостаточно быстро, к сожалению — но на пределе возможностей.
— Досадно, — заметил мистер Кто, — и девочку жаль.
Гермиона догадывалась, что ему не жаль — мистера Кто интересовали исключительно открытия в разных областях магической науки, сострадание было ему, наверное, даже более чуждо, чем…
Она осеклась на этой мысли. По привычке она собиралась додумать: «… чем Майкрофту Холмсу», — но не сумела этого сделать. Вчера Майкрофт помог ей, по сути — спас от глубочайшего, чёрного отчаяния. Он сделал это не так, как нормальный человек — не наливал чаю, не успокаивал и не подбадривал, но Гермиона по своему опыту знала: далеко не всегда человеку требуется такой тип утешения. Майкрофт дал ей именно то, что было необходимо: поддержку. Ощущение того, что она не одна. Возможно, у него для этого были свои мотивы и причины, но это не имело значения.
— Мисс Ата? — позвал её мистер Кто, и она, услышав свой псевдоним, очнулась от размышлений и переспросила:
— Да?
— Я сказал, отдохните до понедельника.
Гермиона поблагодарила его и вышла из кабинета, почти неприязненно посмотрев на синюю дверь — она давно жалела о выбранном имени, но менять его было поздно. Мистер Кто несколько раз назвал её «мисс без имени», прежде чем она в раздражении выдохнула: «Ата». Ей тогда хотелось наказать себя побольней за всё совершённое, и назваться именем богини глупости, помутнённого разума и безрассудства показалось… подходящим. Едва произнеся это имя, она пожалела о нём, но было поздно. Мистер Кто и не подумал её отговаривать, только равнодушно пожал плечами и сказал: «Ата, значит Ата. Добро пожаловать в Отдел тайн».
Гермиона аппарировала к себе домой — в лондонскую квартиру. Домик в Дувре она продала — он уже не был надёжной крепостью, не дарил ощущение безопасности, а потому не был нужен. Удивительно, но, собирая вещи, она не чувствовала ни малейшего сожаления, наоборот, и стены, и мебель, и вид из окна на старый замок стали раздражать. Небольшая квартирка на окраине Лондона оказалась удачной заменой, она была безликая и унылая, зато её не наполняли воспоминания. Вида из окна не было вовсе — только крошечный дворик, пожарная лестница, трубы и стена.