Сгинувшее Время. Возрождение Жизни
Шрифт:
Как и остальные колдуны, которых на службе Пустоты теперь было в разы больше, чем при Хьелле, Морай пения Смерти не слышал и не осознавал в полной мере, отчего так беснуется госпожа. Утрилх же, наоборот, с каждым годом все отчетливее различал в завывании ветра за окном и плеске морских волн манящий голос. Надежда на скорое избавление Скрытого мира от Пустоты крепла в его сердце. Тревожил лишь тот факт, что Смерть так и не нашла Алгода. Пират Дерек Озрун, которому Утрилх велел приглядывать за принцем, неизменно докладывал о том, что никто, помимо работорговцев, конечно, Алгодом не интересовался. Оставалось только ждать.
– Приведите Время! – громко рявкнула Пустота, и по одному из окон разбежалась паутина трещин, а с потолка посыпалась штукатурка, покрыв головы и плечи собравшихся белой пылью.
Морай дернулся, непроизвольно
Вскоре в тронный зал притащили Саларея, а точнее то, что некогда было им. Взору присутствующих предстал не человек – скелет, обтянутый тонкой пергаментной кожей, через которую просвечивались сосуды и вены. Волосы, ресницы и брови его давно выпали, а некогда потрясающей красоты голубые глаза поблекли и ввалились. Кандалы и ошейник на Саларее болтались, стертая кожа под ними не заживала, была воспаленной, из ран сочилась сукровица. Все тело пленника покрывали шрамы: застарелые и свежие. Ногти на руках и ногах давно выдрали по приказу Пустоты, а новые так и не отросли. Из одежды на нем были лишь грязные, изношенные штаны длиной до середины щиколотки.
Два стражника поставили Саларея на колени перед ступенями, ведущими на возвышение с троном, некогда принадлежавшим Эйрогасу Ансоуту. На него-то и уселась Пустота. За спиной ее грудились обломки величественной статуи дракона, в былые времена нависающей над тронами королевской четы Элхеона.
Пустота щелкнула пальцами. И из тени у боковой стены тут же отделились две фигуры – Пейврад и Фридэсс с голыми торсами и в широких льняных штанах. Длинные серые волосы их свободно спадали на спину. Один нес поднос с кувшином вина и золотым кубком, второй – блюдо с фруктами. Как и Морай, оба носили железные ошейники, правда, чуть более изящные, чем у колдуна. Принцы успели пройти Тропу Избранных и получить благословение незадолго до начала войны с Пагрэей и падения Богов, и теперь их глаза светились желтым. Отчего Мораю вечно казалось, что на него смотрит Алгод, – сходство между братьями воистину поражало. Разве что Пейвраду и Фридэссу не была свойственна жестокость и решимость, присущая их брату. Морай с огромным трудом мог вообразить Алгода, покорно сидящего на поводке и согревающего постель ненавистной госпожи по указке. Он бы уже давно нашел способ вырвать Пустоте сердце и скормить его дворовым псам. Отчасти бездействие Пейврада и Фридэсса оправдывало то, что Пустота держала в плену Эйрогаса и Селию, но Морай сильно сомневался, что подобная мелочь помешала бы Алгоду свершить возмездие.
Ни сам колдун, ни Утрилх никогда не говорили с пленными Ансоутами об Алгоде и Тории, но до Эйрогаса, Селии и принцев все же дошли слухи об их судьбе. Бывшие король и королева, как и все остальные, верили, будто брат с сестрой погибли. Утрилх с Мораем не видели причин их разубеждать, это вряд ли что-то изменит, а вот риск быть пойманными Пустотой на лжи резко возрастет, если пленные сболтнут лишнего.
То ли дело Саларей – этот был несгибаем. Пустота истязала Время практически ежедневно. В основном ради развлечения, но иногда пыталась вынудить сплести заклинание для призыва Смерти, однако год за годом терпела неудачи. Морай, как мог, залечивал раны Саларея, благо Утрилх тайком добывал ему редкие ингредиенты для отваров и зелий, которые Пустота ни за что бы не позволила тратить на пленника. И судя по перекошенному от гнева лицу темной госпожи, ныне именующей себя Императрицей Скрытого мира, сегодня эти редкие эликсиры пригодятся как никогда.
–
– Что мы можем сделать? – Морай скривился, когда Пустота, приняв кубок из рук Пейврада, шлепнула его по заднице, сладострастно осклабившись. Принц в свою очередь заставил себя выдавить вымученную улыбку.
Утрилх обвел взглядом тронный зал, где, помимо него, Морая, Пустоты, принцев и Саларея, стояли еще семеро жрецов, больше трех десятков молодых колдунов, пятнадцать стражников и пяток обычных слуг у задней двери за троном. Из всех присутствующих Утрилх доверял лишь Мораю, Саларею и жрецам. Колдуны мечтали выслужиться перед госпожой и против нее никогда бы не пошли, как и воины. В личную охрану Пустота отбирала только самых ярых фанатиков, для которых весь смысл существования заключался в служении ей. Про Пейврада и Фридэсса и говорить было нечего, запуганные жестокими наказаниями, что не раз испытали на собственной шкуре, вынужденные думать о благополучии родителей и окончательно сломленные, они лишний раз даже моргнуть боялись без разрешения.
Пока Утрилх пытался сообразить, чем бы отвлечь Пустоту от пения Смерти и Саларея, она опустошила кубок с вином, съела пару ягод и велела принести пыточные инструменты. Императрица никогда не спускалась в подземелья, чтобы измываться над своими жертвами, она любила делать это здесь, в сердце Белого замка, на публике.
Саларей отреагировал на новость о грядущих мучениях привычным безразличием, лишь облизал потрескавшиеся губы и сомкнул на миг подрагивающие веки.
Когда вернулся слуга с деревянным, отполированным до блеска небольшим сундуком, Морай вдруг пошатнулся, нелепо взмахнув руками, попытался удержать равновесие, но запнулся ногой о ногу и шмякнулся на пол, распластавшись лицом вниз между Утрилхом и ступенями, ведущими к трону, чем привлек к себе всеобщее внимание.
– Как ты посмел показаться мне на глаза, мерзкий червь? – рыкнула Пустота, вскакивая с места.
– Я… Я… – Морая трясло от страха, он понятия не имел, что сказать. Не признаваться же, что сделал это намеренно, отвлекая ее от Салараея.
Морая, в отличие от Времени, госпожа не запытает до полусмерти. Пустоте нужен был Утрилх и тот непререкаемый авторитет, которым он пользовался среди Неверных, а Утрилх ценил Морая и его способности. Как бы Пустота ни презирала колдуна, убить, не испортив отношений со своим Верховным жрецом, не могла. На то Морай и рассчитывал, когда в порыве глупого благородства, подставился под удар.
– Что ты там мямлишь, слизняк? – Императрица раздраженно взмахнула рукой.
Морая резко оторвало от пола и подкинуло вверх. Ошейник до боли сжал горло, не давая сделать вдох. Колдун висел в воздухе, дергая ногами и пытаясь подцепить пальцами железный обруч. Лицо его быстро начало синеть, капилляры в глазах лопались от натуги. Мысленно Морай уже прощался с жизнью, но тут вперед вышел Утрилх. Его зычный голос зазвучал подобно громовому раскату, эхом отражаясь от стен и потолка:
– При всем уважении, моя повелительница, но с каких пор за недомогание колдунов приговаривают к казни?
– Он помешал начать пытки пленного! Посмел осквернить мой взор своим появлением! – Тусклые, белые волосы Пустоты взметнулись вверх, точно на нее налетел внезапный мощный порыв ветра.
Морай же слабел на глазах, сопротивление его становилось все более вялым.
– Мой раб, – не дрогнув, продолжил Утрилх, – сегодня весь день исцелял воинов моего клана, которых ранее я отправил за стены Одэлума, чтобы отогнать одержимых. Вернулась, кстати, лишь половина отряда. Да и вторая скончалась бы от ран в стенах замка, если бы не дар врачевания Морая. Он ослаб, истратив силы на спасение воинов, едва стоял на ногах, но все же явился сюда по вашему приказу. И что получил в награду за самоотверженную службу? Это? – На последних словах Верховный жрец указал на задыхающегося Морая, но смотрел уже не на Пустоту, а на ее новоявленных колдунов, внимающих ему с неподдельным интересом. Утрилх практически в открытую заявлял, что в благодарность за верность они получат лишь мучения и смерть.