Сгусток Отроков

Чернухин Лев

— Много чем обделил.

— В общем, это такие истории в картинках. Записи постановок. Фильмы в кинотеатрах крутили, дома. Люди ходили, платили деньги за это…

— А, это как в Симуляции? Кино? Точно, точно… Тоже самое, что и фильмы?

— Ну да. Теперь понял?

— Кажется, да! Хах!

Но в его смехе есть нотка напряжения.

— Только вот кто бы за билеты еще заплатил. Наши жизни — кино, но без зрителей.

— Хах, кажется понял!

Тропа становится всё более вязкой и грязной. Шаг за шагом, земля уходит из-под ног.

—

Ты как будто привык уже к этому всему. Ко всем этим людям, ситуациям. Остальные так легко все еще не переварили. Включая меня.

Кайл на мгновение останавливается, смотрит на свет вдалеке. Его взгляд теряется, как будто он пытается разглядеть что-то невидимое.

— Наверное, привык. Грустновато немного, но привык. Всё это напоминает мне о прошлом. О тех людях, которые верили, что контролируют свою жизнь. А потом приходит реальность и разносит все их планы в щепки.

— Отец? Джорджи?

Кайл выдыхает, его плечи напрягаются.

— Да, Джорджи. Упрямец Джо. Он думал, что делает всё правильно, что воспитывает меня по-настоящему сильным. Как и остальных детей… Я же говорил, что у него их как кур? Кристина в том числе… Ко всем разное отношение. Вот я из одной партии, она из другой, были из третьей… Воспитывал сильным. Ага. Но в итоге я сейчас просто пытаюсь доказать, что сам способен решать, кем мне быть. И это самое трудное — убежать от того, кем тебя видят другие.

Волосы у меня уже промокли до нитки, капли стекают по лицу. Ночь становится всё более густой, почти осязаемой. Кайл продолжает идти, не глядя в сторону, просто вперёд, как будто не чувствует тяжести воды.

— Ты пытался стать лучше его?

Он резко кивает, потом замедляет шаг, и в его голосе слышится горечь.

— Я думал, что смогу быть лучше. Что смогу взять и изменить всё. Там, в городке Беззакония… Но это оказалось сложнее. Ты не можешь избавиться от прошлого, можешь только научиться с ним жить.

Мы снова замолкаем. Дождь шумит на листьях, его ритм будто становится частью нашего разговора.

— Ты сбежал от него, да?

— Не совсем. Я пытался сначала быть лучше его. Стать чем-то иным. Показать, что я могу быть сильным и без его грязных методов. Но это… всё оказалось сложнее, чем я думал. Ты не просто берёшь и становишься другим. Даже когда хочешь изменить себя — внутри остаётся что-то от того, кем ты был. Я не смог избавиться от всего. Внутри… Внутри меня это.

Дождь стучит по нашим плечам, грязь чавкает под ногами. Тропа узкая, и кажется, что нас проглатывает темнота, вокруг которой тяжело висят склоны гор. Шум дождя сливается с тихим шорохом травы — ночной Крым живёт своей жизнью, где каждый звук словно эхом отдаётся в этой влажной ночи.

Мы сворачиваем на тропинку, что ведёт дальше, к нашему шатру. Ветер дует в лицо, горячий и влажный, наполняя воздух густым запахом мокрой земли и травы. Вода течёт по склонам, мелкие ручейки протаптывают себе дорогу сквозь грязь, но Кайл продолжает говорить.

— Когда я был ребёнком, отец говорил мне, что мир —

это джунгли. Что в них есть только хищники и жертвы. Для меня это звучало — натянуто. Фальшиво. Отговоркой. Но я не хочу быть ни тем, ни другим. Я хочу быть человеком. Просто человеком, который не выбирает между тем, чтобы убивать или быть убитым. Я не знаю, получится ли у меня. Может, нет. Чем дальше, тем больше думаю — нет.

Дождь становится чуть слабее, но влажность лишь усиливается. Всё вокруг парит, ночная душная жара никуда не делась — только добавилась новая влажная тяжесть. Лужи под ногами начинают собираться в одну линию, образуя узкие ручьи.

— Ты не один. Мы все пытаемся найти свой путь, даже если мир вокруг рушится. Мы можем быть не идеальными. Да черт возьми — мы не можем быть идеальными! Я ни одного такого ангела не встречал и вряд ли встречу. Так что не бери в голову.

— Знаешь, то, что я здесь с вами — не означает, что сдался. Я продолжаю бороться. Я всё ещё борюсь. Только теперь уже не для того, чтобы кому-то что-то доказать. Просто потому, что иначе я бы стал таким же, как он. Просто ещё одним Джорджи, который думает, что прав, и всё делает правильно. Просто решил попробовать уже в другом месте. Не там. Просто чтобы не стать таким, как он. Чтобы остаться человеком, а не ещё одним Джорджи. Просто…

В мокрых глазах Кайла решимость. Не уверенность, а нежелание сдаться. Это не конец, а начало чего-то большего.

Мы продолжаем идти, сбоку мелькают шатры, тёмные и укрытые дождём. Под одним из шатров несколько человек, их лица освещены костром. На мгновение они смотрят на нас, потом снова погружаются в свои разговоры.

— Интересно, что они думают о нас, Нэл?

— Что мы такие же, как они. Просто пытаемся выжить. Здесь каждый сам за себя.

Кайл качает головой, его мокрые волосы прилипают ко лбу.

— Я не хочу быть, как они. Я не хочу просто держаться на плаву. Хочу чего-то большего. Пусть это и звучит глупо, но я хочу больше, чем просто выживание.

Впереди по тропинке появляются две фигуры — двое мужчин, судя по всему, местные. Один держит бутылку, второй помогает ему идти. Пьяный спотыкается и сталкивается с Кайлом.

— Эй, смотри, куда идёшь, приятель!

Его голос прерывается смехом.

Кайл смотрит на него, глаза сужены. Второй мужчина тянет друга на себя.

— Прости, юное свежее семя, он не со зла, вечер удался!

Кайл напрягается, мышцы будто готовятся к схватке. Нет, это не тот случай. И благо — он понимает. Рефлексы… Особенно, после недавнего. Он просто кивает, делает шаг назад.

— Да уж, вечер удался. Идите, пока не свалитесь.

Трезвый кивает, и они исчезают в темноте.

— Молодец, Кайл. Ещё один Джорджи их уложил бы на месте.

Кайл усмехается, его плечи расслабляются.

— Возможно. Но это не наш стиль, верно? Мы больше по драме, чем по экшену.

— За себя говори! Свой путь пацифизма и миролюбия выбрал, вот и следуй ему. Я не против зарубы.