Сгусток Отроков

Чернухин Лев

Говорит тихо. Голос звучит неубедительно.

Кайл тоже делает шаг вперёд, как к загнанным зверькам, его взгляд становится более мягким.

— Мы не ищем проблем, просто хотим помочь.

В его словах, как и в моих нет ничего, кроме искренности.

Девушка с распущенными волосами медленно кивает, её руки чуть дрожат, зубы друг об дружку стучат.

Бормочет.

— Громче говори, не слышно.

— Просто… дождь. Он не прекращается… Он кончиться должен, но нет… И мы не знаем, где укрыться.

Кайл

переглядывается со мной.

Ох… Действительно, дождь превращает всё в одно большое мокрое болото, и сидеть здесь не лучшая идея.

— Вам же выделили шатер. Вот, смотрите, тут. Он ваш. Больше ничей.

— Там нас… Ждут?

— Там никого нет. Он только для вас. Идите внутрь, девчонки. И спокойно ночуйте. Спите, отдыхайте.

— Страшно…

— Внутри там точно найдётся что-то потеплее, чем этот чёртов ливень. Нечего бояться.

Сам своим словам не до конца верю, но им точно лучше уж внутрь идти.

Девушки переглядываются и затем медленно кивают. Их страх постепенно уступает место слабой надежде.

Девчонки ушли. Мы пошли дальше.

— Нэл, может стоило позвать их к нам?

— Понимаю твою мысль, но как бы бедны и несчастны и брошены они ни были — мы им в няньки не нанимались. У нас своих оболтусов хватает.

— Тебе их не жалко?

— Жалко. Но уверен, им здесь ничто не угрожает. Глянь на того мужика в два метра ростом и мускулами с банку солений. Их Фасилитатор. И сдается мне, если кто к ним подойдет на миллиметр — прибьет, не задумываясь.

— А где наш Фасилитатор был, когда на нас с Фатихом напали?

— Ну… Мы особый случай, мне кажется. Да и большинство ребят все же сидят у костра… Сидели, наверное. Там и Фасилитаторы ваши.

— Хорошо… А где же был тех троих? Они точно из одной группы, и…

— Давай не думать об этом. Полагаю, кормит червей.

— Может, стоит доложить местным?

— Не уверен… Ты как считаешь?

— Пока что тоже не знаю.

— Утро вечера мудренее.

Когда подходим к месту, где в шатре сидели те трое необычных компаньона, на секунду задерживаемся. Теперь они стоят вокруг костра, разминаясь и согреваясь под дождем.

Чудики…

Сильный и рослый бросает. На мгновение его глаза задерживаются на мне, словно он пытается оценить, кто мы такие. Девушка кивает, и они возвращаются к своему разговору.

Костёр потрескивает, и мы слышим обрывки фраз уходя. Я слышу, за Кайла не ручаюсь, конечно.

— Это не просто шторм… Небо сегодня будто злое.

Его товарищ, сутулый и измученный на вид ученый, качает головой. Голос звучит устало, будто он не хочет верить в плохое.

— Просто дождь, не ищи в нём больше, чем есть. Погодное явление вполне объяснимо.

Кайл смотрит на них и потом переводит взгляд на меня. В его глазах блеск странной смеси сочувствия и непонимания — как будто он пытается понять, почему одни люди просто живут, тогда как другие

ищут во всем скрытый смысл.

На нашем пути появляется ещё один шатёр — где трое выживальщиков сидели раньше у костра. Теперь только двое молча курят и греются у тлеющих углей, соорудив навес из палок и тканей. Их лица освещены мрачным красноватым светом. Они кивают нам в знак приветствия, но это не больше, чем формальность — они, похоже, также устали от ночи и дождя, как и мы. А зачем продолжают сидеть и не спать — кто их знает.

Идём дальше, не сказав ни слова. Один из них тихо зевает, затем прикрывает глаза, словно мечтая о тепле и сухости, которые пока недостижимы.

Вид на шатры и мерцающие огоньки костров. Уже совсем близко наши. Вдали слышны голоса, смех, звуки флейты — словно из другого мира. Всё вокруг кажется призрачным, даже то, что живо и движется. Кайл останавливается и угрюмо смотрит на факелы и гуляющих под дождем.

— Странное чувство, но здесь… как будто можно дышать. Весь этот бардак, и всё же я чувствую себя более живым, чем когда-либо. Никаких планов, никаких ожиданий.

Слова понятны мне до боли, и в них не нужны лишние объяснения.

— Главное — помнить, зачем ты здесь. Это место заберёт всё, если забудешь.

Мы стоим в тишине, наслаждаясь этим странным моментом покоя. Слова в ночи звучат иначе, словно каждый звук имеет больший вес здесь под дождем, чем при свете дня.

— Спасибо, Нэл. За то, что рядом. Это многого стоит.

— Да не за что, в общем… Мы все здесь на равных.

— Ага…

Каждый шаг тяжело отдаётся в вязкой грязи, но это уже неважно. Мы идём туда, где нас ждёт будущее. Впереди мерцают огоньки, и мы продолжаем путь, не оглядываясь. Завтра всё снова изменится, и мир станет ещё сложнее.

Мы сворачиваем на узкую тропинку, ведущую к нашим шатрам, соединенным в единое целое. К шатрам Кайла. А нам бы еще вернуться с парнями к Фатиху, а с Крис, Дагом и Майей к себе… Дождь усиливается, удары капель по листве и земле становятся резкими, словно предупреждения. Земля под ногами скользкая.

Может ну его, возвращаться… Находился сегодня. Примощусь у Кристины, неважно насколько там тесно.

— Эй, Нэл.

— А?

Кайл вдруг меняет тон на более шутливый. Даже не по себе. Только что был так серьезен.

— Тебя это всё тоже достало? Сколько ещё раз придётся драться, чтобы что-то кому-то доказать?

— Хех. Дай собраться с мыслью… Наверное, так. Драться — это как плохие фильмы. С безумными перестрелками и героем, который всегда выживает. Мы дерёмся не ради результата, а ради процесса, чтобы остаться собой, не сломаться. Или просто выжить в этом фильме. Дойти до конца и хэппи энда, побитыми, истерзанными и победившими.

Кайл смеётся.

— Ни слова не понял! Фильмы, это что?

— Оу… Отец, значит, обделил этим знанием?