Сгусток Отроков
Шрифт:
— Благодарю Вас! Брахман Випра Движда!
— Не стоит так статусно… Остальные может от этого тащатся, но не я. Не надо формальностей. У меня есть имя, и можно опускать долгие звания Варны…
— Спаситель, благодарю!
— Аджи. Просто — Аджи.
— Благодарю Вас, Аджи! Да светит Вам мой покровитель Срыя!
— Срыя? Хах! Какие забавные имена вы только не выдумываете, народ!
— Не я дал ему имя, он сам, о достопочтенный Аджи!
— Как скажешь, хах!
Похлопав по плечу рассыпающегося в благодарностях, чернобалахонный обернулся к нам, взмахнув посохом.
—
— Уже не кисло так выкатил, Движда как-тебя-там.
— Движда Аджи, Нэл. Я твое имя потрудился запомнить, хотя ты у меня один из доброй полусотни, и ты мое потрудись. Я тут один в черном, как видишь — не сложно. Меня зовут Аджи.
— Хорошо, достопочтенный…
— Можешь и не на Вы, как многие тут зовут, это тоже не сильно «моё». Аджи — твой и каждого свежего семени духовный наставник, ученый, писец, жрец и на дуде игрец. Прошу, пройдите в шатры позади вас!
Глава 26
Болтовня у костра
Сверчки, треск сгорающей древесины, ночные птицы… Звуки привычные.
Рокот голосов не спящих по ночам и гулящих — нечто новенькое.
В Бахчисарае вне нашей безопасной крепости ноу-хау Единства ночь означала одно — опасность. Любой шизик мог тебя полоснуть осколком бутылки или попытаться изнасиловать, избить, изуродовать — что угодно. Эта опасность присутствовала и днем, но ночью подкрадывалась в лице Беззаконников и поехавших крышей особенно внезапно и страшно.
Так что если и слышались во мраке стоны да всхлипы и смех — не сулили они ничего положительного.
Здесь… Иначе.
Помимо нас, вновь прибывших, сидящих вокруг костров подле шатров и делящихся впечатлениями от увиденного, а особенно от услышанного, также болтали в нескольких десятках метров и другие группы, чужаки из разных деревень. По двое, по трое… Общение вялое, обрывочное, каждый погружен в свои мысли.
Кто-то и вовсе в одиночку тыкает тлеющие угли и озирается по сторонам.
Наша группа Отроков — поэнергичней. Мы сидим тесным кругом, лица освещены оранжевыми всполохами от кострища, бросающими на наши лица густые тени. У каждого в руках что-то: у Хиро — записная книжка отца, снэк у Афони, фляга у Гая, которой он с радостью делится со старшим сыном и, на удивление, с Роем; у младших ребят — палки, которыми одно удовольствие бездумно водить по земле, рисуя узоры, лишь бы занять руки. Хотя — этим занят больше Фатих. Парням надоело, и уже подгоревшими кончиками веток фехтуют в воздухе, трассировкой огня рисуя узоры уже
Устал. Правда — устал. Забываю все время, что не так давно дыхание смерти буквально стало моим собственным.
Напоминанием до этой усталости служило явление Минотавра. Сейчас — только изнурение тела снаружи и в органах, косточках. Каждом суставе. Ломит, колет. Утомление накопилось и вылилось разом.
Майя рядышком, Даг тоже под боком… Астер рассматривает всех и следит за обстановкой вокруг, Дия плетет какой-то оберег или кулон. Каждый — при деле.
Каждый — пытается переварить кучу новой закрученной информации.
Впечатлений за день набралось столько, что казалось, будто голова сейчас лопнет.
— Не могу понять, для чего в группы нас разбили перед этими самыми Испытаниями, в которых друг с другом за место в Варнах сражаться, но при том не ограничивают наше общение?
— Хрен его знает, Нэл. Только хрен, например, вон тот…
Рой хмыкнул, обратив внимание на одного из Фасилитаторов — тот стоял вдалеке, его черная ряса выделялась даже в темноте. Высокий, худощавый, с седыми короткими волосами, он явно не сливался с окружающей средой разноцветного праздника. Хмурый. Не такой, как жизнерадостный Аджи.
Фатих кивнул, как бы незаметно, в его сторону.
— Смотри, Он что-то замышляет, точно тебе говорю.
— Тот, что от Вашей?
— Да. Следят за нами. За все это время: в пересменках как бы подходят, уходят невзначай…
Рой поднял глаза, глядя на фасилитатора, словно пытаясь понять его. Похоже, не только у меня от этих наблюдателей мурашки бегают по коже.
— Эти глаза… Сканирует нас, будто ваши роботы Единства.
— Почему наши? Они и твои, Рой…
— Ага, ага, Люк. Наши, ваши. Без разницы — тут ни одного я пока не видал.
— Не интересна Мелочь. Им.
Даг, говорит с набитым мясом ртом. И это на вкус уже не кабанчик, что нам добрая тетушка в расщелине преподнесла. Более горькое, соленое… Но лучше консервов из припасов — бесспорно. Все наши сборы, укладка еды… Не особо-то и пригодилось съестное. Путь до Затерянного Мира занял недолго, тут чего покушать — вдоволь. Рай, а не место… Отправляясь вниз по реке — я не ждал всего этого. Вообще особо ничего не ждал. Тогда больше горячее желание вырваться из рамок привычного горело. Да и не жду, наверное. Сладкий запах волос Кристины, друзья под боком, что-то новенькое, испытания, неизвестная жизнь впереди — чего же более желать?
— Задачи свои. Волк на овец. Мы — эксперимент.
— Прожуй, тупорылик, потом говори. Так и подавишься ж!
— Хиро…
— Да, да, Нэл. Тупорылик у нас в табу. Извиняй. Но парнишка дело глаголит! Хоть и не красноречив, зато мозги, видимо, правда пашут.
— Думают, как нас разыграть. Знаете, как в шахматах: поставить фигуры, потом смотреть, кто первый свалится.
Услышать такое от пухляшки Дии… Внезапно. Голос ее немного дрожит.
— Дия, ты в шахматы играть умеешь?!