Сгусток Отроков

Чернухин Лев

— Мутации… Возможно все. Не отвлекай! Позже, подойди позже…

Чудик больше не смотрит на меня, а остальным я и не интересен. Девушка, вздохнув, качает головой и подкладывает в огонь палок.

Эти трое обосновались под шатром зелёного цвета. Весьма необычная компания: ученый, бойцы с характером. Три человека. Запомню. Обязательно надо будет пообщаться еще. Не часто встретишь кого-то, кто в курсе мутаций в целом. Ну, так углубленно, и изучая вопрос… Хочет всех исцелить? Узнаем.

Рядом —

две крайне молодые девушки. Кажется, ближе по возрасту к Жоре с парнями, нежели к Лее. Или где-то посередине… Одна в светлом платке, другая с распущенными волосами. Сидят близко, защищаясь от темноты. Глаза часто поднимаются, встречая взгляды других. Явно боятся, но пытаются скрыть это под невнятным шептанием.

Та, что с распущенными волосами, смотрит, прищурившись на меня, её голос дрожит неестественным зябким тембром, но доносится еле слышно, хоть и обращается к подруге в платке.

— Ты… меня… слышишь?

— Слышу. Тихо будь.

Тоже шепчет, но голос грубее. Крепко сжимает руки вопрошающей подруги, словно таким образом пытается удержать её здесь, в реальности. Их слова напоминают поток бормотания, но за ними скрываются страх и стремление к ощущению безопасности.

Эти две девушки — под шатром красного цвета. Обе напуганы, но держатся вместе. Два человека. Два явно очень травмированных и не желающих быть здесь человека. Походу, «выиграли» в лотерею среди своих…

Ещё один костёр. Мужчина с острым лицом и густыми бровями что-то шепчет соседу — коротышке с круглыми глазами. Сосед кивает, но взгляд у него потерянный, отсутствующий.

— Мы тут зачем… да?

Голос звучит как-то неестественно, будто он сам не верит в то, что говорит.

— Зачем… найдём… выживем…

У коротышки голос высокий, срывающийся. Рост почти как у провожатого, только этот моложе. Куда моложе и бледнее. Кивает, но явно боится даже своих собственных слов.

Эти двое находятся под шатром серого цвета. И не такого, как у моей группы. Светло серый, в отличии от нашего мутного. Вряд ли они осознают, куда попали, и что происходит. Не сильно радостнее девчонок по соседству. Не все стремятся уплывать в неизведанное, не все готовы были покинуть родные края. Два человека.

— Ауч!

— Простите.

Угораздило засмотреться и врезаться в парочку голубков, смиренно гуляющих под ночным небом. Оба в желтых одеждах, как на подбор…

— Ничего страшного, свежее семя! Это в порядке вещей: залюбоваться звездами и не заметить прохожего!

Парень улыбается и крепко обнимает спутницу.

— Да-да! Мы и сами часто сталкиваемся с угощаторами да плясунами. Не страшно!

— Благодарю за чуткость.

Пара растворилась во тьме и толпе прохожих.

Кроме прибывших на плотах — народу гуляк немало. Кто-то танцует под факелами, кто-то жонглирует горящими булавами, иные играют на флейте и других инструментах… Причем явно свежих. Не таких, как у нас в Бахчисарае, «музейных» вариантах.

Продавать тут — все также: никто и ничто не продает. И не меняет, как на базаре. Угощают. Сами угощаются. Живут полной жизнью. А наши шатры — так, «домишки» на проспекте ночной бурной жизни.

И я сейчас — один из прохожих. В принципе, меня в моем одноцветном наряде и не отличить сильно

от местных. Но все равно помнят и видят, что я не «свой». Выделяюсь. Но чем — без понятия. Смешайся с толпой сейчас любой из приплывших — я бы не раскусил. Ориентируюсь сейчас по кострам у шатров, где не совсем обычные для местности не разноцветные люди… Хотя может я ошибаюсь, и это просто здесь кто-то живет? Может. Но слишком они уж… Иные. Не такие безмятежно счастливые и расслабленные.

Напротив лагеря шатров упадка и безнадеги — мужчина и девушка ведут оживлённый спор. Мужчина размахивает руками, его голос грубый, хриплый, словно много лет курил, а теперь не может остановиться. Его голос рвётся на крики.

— Мы все просто… мясо… для их игр, слышишь?!

Девушка напротив смеётся, её смех язвительный, холодный.

— Смешной ты. Мы живём, пока боремся. Пока не сдаёмся, мы не мясо, мы — люди!

Резкая, уверенная, глаза сверкают в свете костра. Не позволяет мужчине с бородкой сбить её с пути. Каким бы он ни был. Убеждённость явно несгибаема.

Обрывки беседы цеплять из контекста сложновато. Да и заострять внимание на орущих — нет желания.

Эти двое под шатром тёмно-бордового цвета. Похоже, они скорее сами друг друга убьют, чем поддадутся чужой воле. Два человека.

Тропинка резко пошла в горку. Перепады высот тут и там.

Злаковая трава по колено, цветы… Затерянный мир… Затерянный рай.

На холмике, спустя километр ходу, еще шатер. Потускневший, выцветший. Не наш. Наш глубже и дальше. Гораздо дальше… Столько народу и впрямь не предполагали местные приютить. В отличие от всех этих, стоящих здесь явно уже не один год, наш сколотили на скорую руку, новенький. Как и для Фатиха, Роя и Афони. А для «большой» группы, от которой я бреду — объединили несколько шатров воедино навесами и переходами. И все равно — им там крайне тесно. На человек семь, ну может девять расчет был от силы. Три-четыре шатра на пару-тройку ребят… Не на десяток уж точно.

Отсюда, с холма, троим живущем в шатре парням открывается шикарный вид на играющие в темноте огоньки и расслабленно гуляющих среди переселенцев местных людей. По виду — из поселения «торгашей». Очень характерный вид, и наряды все вычурные. Один — вялый на взгляд, но с хитрыми глазами, улыбается уголками рта, руки то и дело в карманах, жестикулируя, треплется, пожирая что-то из неказистого кулька. Голос быстрый и уверенный.

— Я, значит, говорю им — давай, давай сюда свои орехи. А те, как стадо, кивнули и отдали, хе! Вот всегда говорил и буду говорить, что главное — не показаться слабым и все будет пучком!

— Орехи, орехи… чего там еще?

У молодого паренька-собеседника голос тянется, будто он потерял нить разговора.

— Да забей!

Махнув рукой, торгаш зачерпнул еще из кулька. Судя по всему — орехов.

— Главное, что я теперь с орехами, а они без. Ясно всё?

В его голове не складывается, видимо, что в долинной утопии торговля отсутствует как фактор… Так, а как же потом тут приживаются те, кто всей жизнью жил лишь торговлей? Чем занимаются?

— Ааа… А испытания?