Ш из Б 2
Шрифт:
Дивин лихорадочно перебирал разные варианты действий, чувствуя, как стремительно тают секунды, как все ближе и ближе подбираются к его группе враги, как они наводят на цель свои пушки и пулеметы. Еще мгновение и по «илам» ударят злые очереди, стеганут по корпусам штурмовиков снаряды, разрывая в клочья хрупкую человеческую плоть летчиков и стрелков.
— «Березы», встречайте гостей. Держаться вместе, не шарахаться. Стрелки, огонь по готовности! — коротко бросил экспат. Эх, до цели еще примерно двадцать километров, с тоской подумал Григорий, так бы сейчас в круг встали и угостили немцев как подобает.
Пара «мессеров», летящих во главе своей группы, одновременно открыла огонь. Пока что пристрелочный. Дивин невольно сжался, стараясь спрятаться за бронеспинкой, чтобы не попасть под пушечную очередь. По «четверке» несколько раз словно великан саданул с размаха палкой. «Илюху» ощутимо тряхнуло, ручка норовисто рванулась и Григорий с трудом удержал ее. Автоматически качнул машину, проверяя управление. Слушается.
Стрелки в ответ дружно ударили из пулеметов по «мессершмиттам». Но те очень ловко и, даже можно сказать, элегантно совершили какой-то хитрый маневр и словно просочились между разноцветными струями. Точно асы! А значит, бить они будут именно машину экспата — к гадалке не ходи! — чтобы первым делом уничтожить ведущего и внести панику в ряды советских летчиков. С учетом же того, что атакуют Ме-109G-2 — так называемые «трехточечные» — на Дивина сейчас обрушится огонь двух двадцатимиллиметровых пушек и четырех пулеметов. То есть, хватит с избытком!
— Возвращаются! «Маленькие» возвращаются! — завопил вдруг кто-то из ведомых. — Ай, молодцы, купили немчуру!
Григорий торопливо обернулся. «Яки» действительно резко развернулись и сделав лихую горку на огромной скорости ринулись на фашистов. А те, увлекшись атакой на штурмовики, прозевали этот маневр и продолжали лететь в прежнем порядке. Фатальная ошибка! Из смертоносных охотников «мессеры» сразу превратились в беспомощные жертвы.
Ду-ду-ду. Тугие шнуры пушечных трасс вонзились в узкие, щучьи фюзеляжи гитлеровских самолетов. Один вспыхнул и закувыркался вниз, второй взорвался, превратившись в огненный шар, еще двое резко клюнули носами и синхронно, точно заранее отрепетировали свои действия, потянули вниз, разматывая за собой черно-красное полотнище.
Оставшаяся четверка ринулась врассыпную. Но один из фрицев очень опрометчиво подставился при этом под огонь воздушных стрелков «ильюшиных» и те не упустили своего шанса. Сразу несколько пулеметных очередей сошлись на вражеском самолете, тот неловко крутанулся через крыло и камнем упал на землю, взметнув столб земли и дыма.
— Молодцы, стрелкачи! — радостно поздравил товарищей с успехом Григорий. — «Маленькие», браво! Ловко провели гансов, так держать!
— Работайте спокойно, — скупо отозвался ведущий «яков».
И то верно. Впереди показалась немецкие войска, уже занявшие исходные позиции для атаки. Экспат привычно задвинул бронещечки, чтобы шальная пуля не влетела в кабину и впился хищным взглядам в силуэты фашистских танков, выбирая первую цель.
— Зададим жару фрицам, ребята!
Глава 19
— Чего хмуришься? — Прорва устало плюхнулся на матрас рядом с Дивиным. — Удачно вроде
— Да понимаешь, не идет у меня из головы то, как «маленькие» с нами поступили, — отозвался Григорий.
— А что не так? — искренне удивился Рыжков. — По моему, они здорово фрицам врезали.
— Так, да не так, — экспат медленно размял папиросу. — С одной стороны, «ястребки» действительно срубили нескольких «мессов». Но с другой, посуди сам, ради того, чтобы себе на фюзеляжи эти звездочки нарисовать, они ведь нас фактически в качестве живца использовали. Прикинь, что произошло бы, если меня те два охотника зажгли? Фактически, дело могло срывом задания закончиться. И я, дурак, не сразу въехал, что к чему, еще и похвалил их! — Дивин с силой дунул в папиросу, сунул ее в рот и ожесточенно зачиркал спичкой по коробку.
— Да и хрен с ними, — Прорва легкомысленно отмахнулся от приятеля. — Главное, что живы остались!
Григорий с жалостью посмотрел на него и покачал головой.
— Как был сержантом, так сержантом и остался! В этот раз мимо безносой проскочили, а что завтра будет, если еще какой-нибудь ухарь нас в качестве мишени «худым» подставит?
— Ерунда это! — Рыжков благодушно пощекотал свернувшегося в клубок Шварца за ухом. Кот лениво приоткрыл один глаз и недовольно мявкнул. — Айда лучше на танцы!
— К-куда? — поперхнулся от неожиданности экспат. — Ты о чем вообще?
— В село, куда еще, — терпеливо пояснил Гришка. — Там по вечерам под баян и патефон танцуют, знаешь ли, — Прорва язвительно улыбнулся. — И местные, и наши полковые девчата собираются. Откуда у них только силы находятся после службы марафет наводить?
— А я, значит, на роль пугала понадобился, — Дивин ощутимо напрягся, ожег товарища злым взглядом и тяжело катнул желваки под выбритыми до синевы щеками. — Ну спасибо тебе!
Рыжков, на удивление, ничуть не испугался, а, наоборот, лишь тихо засмеялся в ответ.
— В зеркало надо чаще смотреться. Ты разве внимания не обращал, что твои ожоги и шрамы за последние полгода исчезать начали?
— Ты серьезно? — Григорий недоверчиво нахмурился.
— Серьезней некуда, — солидно сказал Рыжков. — Эх, совсем твоя Таисия мышей не ловит. Хотя, — заколебался он, — может быть она нарочно молчит? Ну, чтобы тебя не увела какая-нибудь вертихвостка? А что, ты у нас жених солидный! Комэск, Герой...
— Вот, трепло, — беззлобно ругнулся на него экспат. Но потом вдруг серьезно задумался. В принципе, если предположить, вариант с регенерацией сожженной кожи не так уж и фантастичен. Горел-то в облике человека, а не мантиса, и после того, как сумел встать на Маршрут, на хитине боевой шкуры вроде никаких повреждений не замечал. То есть, изменений в «алгоритме» перестроения не произошло, не «прописались» глубокие сине-багровые шрамы и красные рубцы в коде трансформации. И, соответственно, истинная сущность вполне могла потихоньку начать исправлять людскую оболочку. Получается, что он сам просто-напросто уверил себя, что является уродом, махнул рукой и не обращал внимания на те положительные сдвиги, что, оказывается, потихоньку происходили в его внешнем облике. — Что, действительно ожоги проходят? — неуверенно спросил Дивин у приятеля, отчаянно боясь услышать, что тот просто пошутил.