Шабаш Найтингейл
Шрифт:
Не переставая смеяться, Дориан повалил Деметру на кровать, скрипнувшую под их весом. После успеха с проникновением в замок настроение у них обоих было отличным.
Горничные все же раздобыли ванну, больше похожую на большое и круглое деревянное корыто, и разместили ее около камина, застелив льняными простынями. Деметра, наконец, получила возможность смыть с себя всю трехдневную грязь.
Правда, чуть позже она снова допустила промашку, когда служанки принесли горячее овсяное печенье и горький эль. Сочетание сладкой выпечки и алкогольного напитка выглядело странным, но просьба заменить эль молоком, очевидно, стала еще
Выслушав очередные перешептывания на тему того, что «леди в ожидании», Деми выпроводила горничных из спальни и попросила Дориана наколдовать ей кружку кофе, по которому уже скучала.
– Ты же понимаешь, что наколдованный кофе не будет бодрить так, как настоящий? – уточнил Дориан, наблюдая за ее мучениями с кровати. – А настоящий в Англию, видимо, еще не завезли.
– Мне все равно. Хотя бы почувствую его вкус, – жалобно проговорила Деметра.
Смилостивившись, Дориан согласился обменять кружку кофе на половину тарелки печенья, а после они наконец-то смогли хоть немного поспать.
К закату горничные занесли в спальню сундук с одеждой и переодели Деми в платье, более соответствующее эпохе. Оно было темно-синим, тоже из шелка и бархата, но украшенным куда скромнее – пурпурный цвет могли носить лишь члены королевской семьи.
Головной убор тоже сменили подходящим по цвету – горничные называли его френчхудом, «французским капюшоном». Оказалось, что и ходить с непокрытыми волосами замужним дамам запрещалось – это считалось признаком распущенности. Служанки спрятали большую часть шевелюры госпожи под черной шелковой вуалью, прикрепленной к ободку. Допускалось продемонстрировать лишь часть волос от лба до макушки, но и их требовалось уложить и гладко зачесать на прямой пробор.
Уже чувствуя себя настоящей тюдоровской леди, Деметра смиренно согласилась со всеми необходимыми изменениями. Костюм же Дориана поменялся несильно. Разве что только бриджи стали чуть короче, а чулки – более облегающими.
Пожилой стюард вернулся, чтобы сопроводить гостей на ужин.
За то время, пока посланцы из Авалона отдыхали, холл замка заметно преобразился, заполнившись людьми, разговорами и смехом. Весь Найтмер-хаус ожидал вечерней трапезы. Еще спускаясь по лестнице, Деми обратила внимание, что те, кто сидел за двумя длинными столами в зале, являлись скорее служителями замка. Среди них виднелись и стражники, и прислуга, и другие работники, назначение которых было сложно определить на глаз.
Господский стол на возвышении единственный был застелен скатертью, а посуда на нем стояла серебряная. Когда Деметра и Дориан сели по правую руку от барона Гордона Эмброуза, стало понятно, что ждали только их. Слуги торжественно внесли в зал и расставили на скатерти глубокую миску с супом из лука-порея, блюда со спаржей в сливочном масле, жареных цыплят со щавелевым соусом, салат из шпината с кедровыми орешками, тушеную телятину в подливке, белый хлеб и сыры, и даже свежую лесную клубнику со взбитыми сливками.
Длинные столы тоже накрыли для ужина – простые обитатели Найтмер-хауса ели пироги, какую-то мясную похлебку, кашу и ржаной хлеб. Посуда для них была попроще – оловянные блюда и тарелки и глиняные кувшины.
Барон представил гостям свою жену Ноэлин, сидевшую от него по левой стороне, и Деми решила, что та немногим старше ее.
Поначалу беседа не сложилась, поскольку Деметра не понимала, как надлежало вкушать пищу. Люди в зале ели руками, и это казалось диким. Впрочем, скоро выяснилось, что на деле не все так плохо. Слуги подали им кувшин с розовой водой и чашу, чтобы можно было вымыть руки перед едой, а на тарелках лежали тканевые салфетки, которые следовало повесить на плечо поверх одежды и затем вытирать о них пальцы.
Подсмотрев за другими, Деми убедилась, что хоть вилок и не существовало, зато имелись ложки и ножи, причем нож у каждого – свой, личный. Еду брали одной рукой, а разрезали ее ножом, который держали в другой. Она шепотом поделилась наблюдениями с Дорианом, который тут же наколдовал для них пару ножей.
Деметра положила в тарелку немного салата, щедро сдобренного медом и уксусом, и кусочек цыпленка, зачерпнув ложкой побольше зеленого щавелевого соуса. Вся еда была пряной, кисло-сладкой и очень аппетитной. Она не шла ни в какое сравнение с теми ужасами, что обычно говорили о рецептах эпохи Тюдоров в двадцать первом веке.
Слуга подал ей вина, и от серебряного кубка пошел едва заметный пар и знакомый аромат, напоминавший глинтвейн.
– Я распорядилась, чтобы вместе с французским вином подали горячий гипокрас, – с улыбкой сказала Ноэлин, заметив удивление Деми. – Вечера все еще довольно холодны.
– В такой иносказательной манере моя леди-жена пытается выразить недовольство ужинами после заката солнца, – добродушно рассмеялся Гордон Эмброуз, наливая суп прямо в тарелку к уже лежащему там мясу. – Но я считаю, раз уж наш стюард знает отменные чары по созданию свечей, то и нам незачем бояться темноты.
Стюард, прислуживавший за столом и как раз наполнявший кубок своего господина, почтительно кивнул ему в знак благодарности.
– В вашем замке все осведомлены о существовании магии? – поинтересовался Дориан.
– О ней осведомлен весь наш остров, милорд, – довольным тоном сообщил барон. – На нем проживают исключительно маги, волшебники, колдуны и чародеи. Все переселенцы, из разных оконечностей королевства. Моя личная победа против короля нашего, благодетеля Генриха, и я горжусь ею. При дворе уже давно ходят слухи о том, чтобы венценосным указом наречь колдовство преступлением. Неспроста же я предложил Абатису воспользоваться именно моими владениями для проведения шабаша.
– Уже известно, когда прибудет барон Абатис Монтекью? – спросила Деметра. – Нам особенно хотелось бы побеседовать именно с ним.
– Мы ждем нашего друга поутру. Его и ближайших соратников. Остальные прибудут позже, чтобы не вызвать ненужных подозрений, – ответил Гордон Эмброуз. – Шабаш состоится в полнолуние. Всего семь ночей пережить, и мир для светлых и темных народов навсегда изменится, миледи…
Деми перевела напряженный взгляд на Дориана. Легко было забыться в исторической сказке, однако их единственная и главная задача от этого никуда не исчезла. И Дрейк, и Рубина, и Вильгельмина застыли в будущем, в ожидании спасения, в той самой пещере, откуда им двоим удалось сбежать. И только от них, вынужденных путешественников во времени, зависело, выживут друзья или нет.