Шабаш Найтингейл
Шрифт:
– Барон Эмайн к барону Гордону Эмброузу, – возвестил стражник с нехорошей ухмылкой. – Господин поведал, что вы ждали его, милорд…
Он встал рядом с бароном, а двое других стражников – за спинами Деми и Дориана.
Лорду Эмброузу навскидку было лет за тридцать. Лицо его отличалось правильными чертами и создавало впечатление человека образованного и умудренного жизнью. Короткая борода была аккуратно пострижена, а темные глаза смотрели открыто и серьезно. Поглядев на незваных гостей, он спросил:
– Отчего вы солгали моему стражнику, господин Эмайн? Мы не имели чести
– Вы действительно ждали нас, милорд, – ответил Дориан, ничуть не испугавшись. – Просто сами пока этого не осознаете.
– Мы посланники с затонувшего острова Авалона, – выпалила Деметра, глядя на все более явную ухмылку командира стражи. – И мы прибыли, чтобы присутствовать на шабаше.
На лице барона Гордона Эмброуза возникло отчетливое выражение озадаченности – такого ответа он не ждал.
– Докажите свои слова, – серьезно проговорил лорд, нахмурившись.
Ухмылка командира стражи быстро исчезла, когда Дориан, прищелкнув пальцами, создал жутковатых теневых существ, пронесшихся по всему залу, а затем растворившихся в лучах яркого света. Он смешал одновременно истинную светлую и темную магию, как догадалась Деми. И в мире, где все еще оставалось четкое разделение на магов и волшебников, колдунов и чародеев, это вызвало у всех присутствовавших в холле настоящий шок. Никто в Англии шестнадцатого века не мог владеть обоими видами таких чар. Никто… кроме возможных жителей Авалона.
Стражники, до этого настроенные враждебно, с подобострастным видом раскланялись, а Гордон Эмброуз радушно заулыбался.
– Ваш визит – честь для нас… Милорд, миледи, – протянул он и сам чуть склонил голову в знак почтения. – Назовите же ваши имена, чтобы я мог обращаться к вам, как к друзьям!
– Дориан из Авалона и моя жена Деметра, – представился парень, и Деми вновь сделала над собой усилие, чтобы сохранить серьезность.
Она понимала, отчего Дориан так назвал ее – ради все той же безопасности, но слышать это слово из его уст было очень странно… и в то же время приятно.
– Я буду рад, если вы станете гостями в моем доме, и выделю вам лучшие комнаты, – продолжил Гордон Эмброуз. – Прошу, отдохните с дороги. О делах поговорим позже.
Почтенного возраста стюард проводил гостей по лестнице на второй этаж, и Деметра не успевала дивиться изменившимся, а точнее обновившимся интерьерам. Нигде она не видела ни трещинки, ни голой каменной кладки, которая напомнила бы о том, каким это место выглядело в виде почерневших от времени руин. Замок был обжит, и за его состоянием следили – в каждом помещении можно было увидеть сочетание свежей известковой побелки и темного дерева, картины и гобелены на стенах.
Стюард провел их по короткому надземному переходу в одну из башен, где располагалась спальня. И, открыв перед ними дверь, возвестил, что здесь будет спать милорд из Авалона. Когда же Дориан сообщил ему, что ни о каких раздельных спальнях
Лучшая комната Найтмер-хауса включала в себя большую кровать с резными деревянными столбиками и бархатным балдахином, роскошные гобелены и ковры, большой камин с двумя обитыми кожей креслами перед ним и небольшой стол, который мог в случае надобности заменить обеденный. В общем-то, эта спальня мало чем отличалась от той, что была в Кроу-хаусе. Единственным существенным дополнением являлось наличие пристроенного к башне эркера, в котором за дверью находилось отхожее место, а проще говоря – деревянный короб с дыркой, все отходы из которого сбрасывались по специальному желобу вниз.
Деми и Дориан вошли в спальню и не успели толком осмотреться, когда за ними следом юркнули две молодые горничные в черных платьях, белых фартуках и чепцах.
Поклонившись, они прошли мимо – одна открыла ставни на окнах, а другая принялась разводить огонь в камине.
– Желаете чего-нибудь, милорд? Миледи? – спросила первая служанка. Во внешности ее угадывалось что-то лисье – остренький вздернутый нос был усыпан веснушками, а волосы, скрытые под чепцом, наверняка имели рыжий оттенок. – Я принесу вам одежду, как только стюард ее раздобудет. Вы хотели бы прежде совершить омовение?
– Я бы хотела принять ванну, – честно призналась Деметра.
Последние пару суток она не имела возможности это сделать, и скитания по разрушенному городу и дремучим лесам не способствовали поддержанию гигиены. Дискомфорт, ощущаемый на коже под тяжелыми тканями платья, был настолько велик, что слова слетели с ее губ даже раньше, чем Деми успела задуматься о самом существовании ванны в эпоху Тюдоров.
Горничная, впрочем, отлично знала это слово. Но, услышав его, все равно осталась в недоумении.
– Вы чем-то больны, миледи? – спросила она. – Мне стоит послать за лекарем?
– Нет-нет, я в порядке, – растерянно пробормотала Деметра. Она поймала глазами веселый взгляд Дориана и чуть рассерженно – на себя и на парня – добавила: – Знаете, на Авалоне ванны принимали все, а не только больные. Там было так принято.
– В подвале еще хранится ванна, принадлежавшая матери милорда Эмброуза, – сообщила вторая горничная, поднимаясь на ноги. – Мы можем принести ее для вас, миледи, ежели будет угодно.
Дориану хватило такта подождать, пока горничные закончат с розжигом камина и удалятся, закрыв за собой дверь, перед тем как от души рассмеяться.
– Ванна в шестнадцатом веке, – прокомментировал он между приступами смеха. – Даже я знаю, что в это время люди предпочитали растираться спиртом, или розовой водой, или еще чем-то таким же. Они считали простую воду опасной. И не просто так – у них же не существовало фильтров.
– Вот, значит, ты и наколдуешь мне чистую воду, – выпалила Деми, чувствуя, как щеки ее краснеют. – Ну хватит уже, знаток истории! Ты и сам где-то облажался с нашими нарядами, между прочим!