Шабаш Найтингейл
Шрифт:
– Мне плевать, что на тебе надето, – выпалил Дориан, против всех правил обнимая ее за талию и заглядывая в глаза. – Сегодня ты моя Гвиневра, и никто больше.
Под взглядом светло-серых стальных глаз Деми почувствовала, как ее сердце затрепетало от любви, будто бы вновь. С каждым моментом, проведенным с парнем, она открывала для себя новые грани этого чувства – от волнения первой встречи в клубе Рейвен до глубокого единства и понимания, чему не могли помешать даже страшные тайны и смерть.
И она не могла себе представить иного развития
Музыка, наполненная мелодией венецианских струнных инструментов, обрамляла их движения, и они вдвоем танцевали в своем собственном, отдельном мире, где часы теряли значение, а любовь была мостом между временем и вечностью.
За паваной последовали аллеманда и вольта – предшественница вальса. И хоть Дориан и Деми не знали и половины движений, они все равно еще долго не возвращались за круглый стол. Другие гости не сильно обращали внимание на их манеры. Вина к тому времени было выпито уже много.
Но когда они все-таки вернулись, то стали свидетелями любопытного разговора между Гордоном Эмброузом и Абатисом Монтекью.
– Он заслужил свою смерть уже только потому, что посмел именоваться Артуром! – в пьяном запале выкрикнул Абатис. – Последний Йорк, король Ричард, был сражен в бою при Босворте! Мой дед, служивший при нем, был ранен, а прадед – убит! И кто ж взошел тогда на престол? Генрих VII, первый из Тюдоров, пусть дьявол его в аду…
– Постой же, Абатис! – перебил его Гордон, на вид куда разумнее и трезвее собеседника. – При чем здесь принц Артур, умерший брат нашего нынешнего короля?
– Я и рассказываю тебе, друг мой, – ответил Абатис и ухватил с блюда зажаренное до хруста фазанье крылышко. – Что дед мой после битвы… Последней битвы Войны роз… эту заразу и придумал. Орудие мести нашего рода треклятым людям!
– Английский пот… – задумчиво проговорил Гордон, отпивая еще вина. – Великая хворь, пришедшая будто бы из ниоткуда… Сейчас ты здоров и свеж, и вдруг – холод, боль в теле. Часа три минует, и на смену холоду придет жар. Сон навалится всем весом, и коли тебя не остановят – уснешь и больше не проснешься. Так, выходит, смерть тысяч людей по всей Англии… и наследника престола – дело рук вашей семьи, Абатис?
– Теперь ты больше проникся, Гордон? – ухмыльнулся барон Абатис. – Вот что я принес с собой на шабаш – наше избавление. И не только твой жалкий остров, а весь мир нарекут единым домом для магов и волшебников. Не станет людей, и проблем наших не станет.
С тревогой сжав руку Дориана под столом, Деметра вдруг заметила усмешку в черных глазах Хэлла Рейвена, сидящего по другую сторону.
Он знал о планах Абатиса. Так же, как знали Элизабет Старлинг и Тристан Найтингейл. И вовсе не со злости они хотели помешать ему. А для того, чтобы… спасти мир.
– Все еще уверен, что мы не должны вмешиваться в историю, Дориан? – шепотом спросила
Дориан только покачал головой. Ужасающие слова, произнесенные будущим верховным богом Абатисом, «бесконечно мудрым и великим», произвели впечатление и на него.
Глава 25. Ад семьи Рейвен
Все настроение бала переменилось после пламенной речи Абатиса Монтекью. Гвиллион-холл вдруг показался Деметре исключительно мрачным местом, как если бы он вновь стал темным Найтмер-хаусом, заброшенным и населенным призраками.
Даже свет свечей будто бы потускнел. Дамы в средневековых платьях и их кавалеры в блестящих доспехах и длинных плащах, кружащиеся в центре зала, перестали выглядеть молодыми аристократами, ровесниками, собравшимися в замке для веселья. Почти все они являлись будущими Тринадцатью Первыми. Жестокими бессмертными «богами», для которых в первую очередь существовали лишь их идеи и желания. Но здесь, сейчас, еще до того, как они обретут величие, оставался крошечный шанс, чтобы победить их. Упускать его было нельзя.
– Нужно торопиться, – тихо пробормотала Деми.
Она бегло осмотрелась. Хэлл Рейвен, отвернувшись, наполнял вином бокал хорошенькой Иво Лютвидж, явно с ней заигрывая. Элизабет Старлинг в наряде феи Мелюзины танцевала с Молдвином Бланшаром и выглядела довольно веселой. А Тристан Найтингейл что-то отрешенно и невпопад бренчал на своей лютне, присев на одну из декораций к прошедшему представлению – камень, из которого вытащили меч короля. На юноше все еще были фиолетовая мантия мудреца Мерлина с широким капюшоном, надвинутым на лоб, и борода из козьей шерсти.
Все трое заговорщиков находились в зале и очевидно не планировали в скором времени его покидать.
– Уединимся от чужих глаз, любовь моя, – проговорил Дориан ровно с той громкостью, чтобы его услышали сидящие за столом Абатис, Гордон и Хэлл. – Вино ударило мне в голову, и я собираюсь насладиться этим состоянием сполна.
В серых глазах охотника горело пламя. Его руки обвили талию Деметры с такими очевидными непристойными намерениями, а затем потянули вслед за собой, что ни у кого не должно было остаться и малейшего повода для сомнений.
– Простите нас, – стыдливо хихикнула Деми, поднимаясь вслед за парнем.
Ноэлин понимающе улыбнулась, Абатис же фыркнул что-то нечленораздельное и снисходительное, как бы показывая, что отпускает их. Пьяные и совершенно влюбленные Деметра и Дориан покинули зал.
Однако стоило только оказаться в полутемном безлюдном коридоре, как улыбки погасли, а взгляды стали трезвыми и серьезными. Вдвоем они сработали настолько слаженно, словно умели читать мысли друг друга.
– Ты помнишь дорогу? – тихо спросил Дориан.