Шабаш Найтингейл
Шрифт:
Как же так вышло, что в реальности, из которой Деметра прибыла, Нью-Авалон основал Абатис Монтекью, а Тристан стал злодеем, разместившим роковое пророчество на душе волшебного мира? Она гадала над этим вопросом все утро и не смогла прийти ни к одному логическому ответу.
Не справляясь в одиночку, она поделилась своими догадками с Дорианом во время завтрака у себя в комнате, предусмотрительно заранее отослав слуг.
– Нужно отложить в сторону все вопросы о том, что произойдет пять столетий спустя, когда-то в далеком будущем, – отреагировал охотник, делая глоток горького эля. – И задуматься над тем,
– Может, Тристан знает, как нам вернуться в будущее? – со вздохом спросила Деми, подпирая подбородок ладонью.
Она с грустью смотрела на лежащие перед ней на блюде вареные яйца и сыр с сухофруктами – завтракать не хотелось.
– Уверен, что паренек с радостью выручит нас, если мы поможем ему, – ободрил ее Дориан. – Я не встречал волшебника сильнее. Он мог бы и Абатиса прикончить одним щелчком пальцев, если бы не был таким размазней.
– Дориан! – возмутилась Деметра. – Неужели ты не понимаешь? Абатис наверняка издевался над ним все его детство!
– Я бы на его месте давно вызвал мерзавца на бой и победил бы его в честном поединке на глазах у всех, – насмешливо проговорил парень. – Но раз Тристану было удобнее долгие годы терпеть и затем выстраивать сложные планы – это его дело. Никогда не понимал людей с ученым складом ума…
– Легко говорить так, будучи двадцатисемилетним физически развитым и тренированным охотником, – парировала Деми. – А Тристану – всего восемнадцать, и уверена, что он никогда не держал в руках оружия. Может, он и в боевой магии не практиковался? Все, чем он способен ответить обидчику, – это его знания. Не говоря уже о том, что никому из них – ни Хэллу, ни Элизабет, ни тем более шуту – не положено вызывать барона на поединок просто по статусу.
– Что ж, убедила, – хмыкнул Дориан. – Кажется, ты начинаешь неплохо здесь осваиваться?
Деми уже придумывала какую-нибудь забавную колкость, чтобы стереть с лица Дориана самодовольную ухмылочку, когда в дверь внезапно постучали.
Едва получив разрешение, в спальню буквально заскочила встревоженная веснушчатая горничная. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но была тут же мягко отодвинута в сторону рукой вошедшего следом Гордона Эмброуза.
– Я в состоянии сам объявить о себе гостям своего же замка. Ступай, – сказал он ей и посмотрел на посланников Авалона тяжелым взглядом.
– Что произошло? – спросил Дориан, уже не ухмыляясь.
– Пришли вести из Лондона: благороднейшему королю нашему доложили о готовящемся шабаше, – серьезно проговорил Гордон. – Все бароны и баронессы собираются в холле. Вам стоит присоединиться.
Сказав это, он сразу вышел из спальни, оставив гостей в замешательстве.
Беспокойство оказалось вполне серьезным.
Спустившись в большой зал, Деметра и Дориан обнаружили там будущих Тринадцать Первых, включая и Тенгерна Говарда – еще одного участника шабаша, прибывшего из столицы четверть часа назад. Вместе с парой десятков верных рыцарей, Хэллом Рейвеном и Элизабет Старлинг, все они обсуждали одну тему: как скоро люди Генриха VIII доберутся до этого острова и насколько быстро смогут перебить его
В глазах короля сборище представителей старой знати, семьи большей части которых сражались не на той стороне в Войне роз, выглядело изменой и попыткой открытого мятежа. Генрих подозревал, что маги и волшебники будут обсуждать на шабаше вовсе не его политические заслуги.
– Его рыцари будут здесь уже завтра, если хоть что-то не предпринять, – высказался Креон Райнер, нервно поглаживая кустистую рыжую бороду. – Гвиллион-холл возьмут в осаду, и на одних чарах мы не протянем и недели.
– Пошлите людей в деревню Шефферд, в Хэксбридж-холл, – с ходу распорядился Гордон Эмброуз, подходя к круглому столу.
Хэксбридж-холл… Услышав знакомое название, Деми поспешно подавила неуместную улыбку – она скучала по нему. Так, должно быть, назывался Далгарт-холл до того, как был передан предкам троих братьев.
– Они смогут задержать их ненадолго, и у нас появится время… – продолжал барон Эмброуз.
– Время на что, Гордон? – перебил друга Абатис Монтекью. – Полнолуние будет через два дня, а головы нам снесут уже к завтрашней ночи.
– Неужели нельзя устроить шабаш в другое время? – тоненьким голоском спросила миниатюрная и очаровательная Иво Лютвидж, оглядывая мужчин, сгрудившихся вокруг стола. – Сегодня, к примеру?
– Прекрасная леди, вам ли не знать, – снисходительно отреагировал Молдвин Бланшар, – что шабаши испокон веков проводятся именно в полнолуния, обладающие особой магической энергией. Коль нарушим традиционный обряд, предки разгневаются на нас и непременно отомстят.
– Отчего же молчат жители Авалона? – громко поинтересовался Абатис Монтекью, глядя на Деметру поверх голов. – Поможете вы нам своей чудотворной магией или нет?
– Мы прибыли лишь как наблюдатели и не можем вмешиваться в ваши дела, – ровным тоном ответил Дориан, быстро придумавший оправдание. – Наши чары могут нарушить баланс магии, и тогда разгневаются не только предки, но и сама природа.
– П-ф-ф… Чего еще можно было от вас ожидать! – скривился Абатис и неожиданно хлопнул Гордона по плечу. – Ну, раз уж чванливая авалонская знать в очередной раз не хочет идти на помощь… я спасу нас всех! Эй вы, седлайте коней! Отправляемся к мосту, немедля!
Сопровождаемые тревожными разговорами и мрачными мыслями, обитатели Гвиллион-холла собрались во внутреннем дворе, как утром перед охотой. Коней снарядить на всех не успевали, и конюхи сильно суетились, попутно ругаясь на мальчишек-слуг и мешающихся под ногами собак. Ситуацию усугубляло и то, что в этот раз не только мужчины готовились к выезду – к ним пожелали присоединиться и некоторые леди, включая Элизабет и Деметру.
В шестнадцатом веке дамам не полагалось сидеть в седле как мужчинам, широко расставив ноги, – считалось, что это ведет к болезням. От них требовали размещаться боком, свесив ноги на одну сторону. Это было крайне неудобно и, скорее всего, даже опасно, как отметила Деми, когда Дориан помог ей забраться на смирного рыжего мерина. Современный вид дамского седла был еще не изобретен, и сейчас ей приходилось сидеть в самом обычном, «мужском». Справедливо опасаясь за свою жизнь, она попросила охотника сесть позади нее, обнять покрепче и самому править лошадью.