Шаера Алфёрова. Дело о похищенном бриллианте
Шрифт:
– Пятьсот двадцать тысяч раз!
Женская половина медлила. Полотно красивое, но в деньгах ограничены. Полмиллиона за вышивку – это вам не хухры-мухры! Другая дама не вынесла мытарства и выдала:
– Шестьсот тысяч!
– О! – хором протянул зал.
– Итак, шестьсот тысяч раз! Два! Три! Продано женщине в белом платье!
Ты глянь! Слово «два» тянул, как кота за хвост! Ещё паузу выждал!
– Серебряный сервиз XVIII века. Стартовая цена – двести тысяч!
– О! Ещё один ценный товар!
Оживился мужчина рядом со мной. Роман воспользовался случаем и положил свою руку мне на колено, за что и получил поварёшкой. Теперь сидит и гневно, глядя на меня, потирает кисть. Предупредила, а там как знает…
– Триста тысяч раз!
– Триста пятьдесят! – крикнул мужчина, сидящий впереди меня. М-да, товар, как горячие пирожки расхватывают!
– Триста пятьдесят раз!
– Четыреста!
– Пятьсот!
– Шестьсот пятьдесят, – сказал мужчина и улыбнулся. – Не переплюнуть им меня.
– Почему? – спросила я.
– Потому что я могу себе позволить такие дорогие вещи. Вот и всё! Сервиз достался мне. Сегодня хороший аукцион.
О, нет! Хорошее будет в конце, когда вынесут на торги шкатулку с бриллиантами и сам бриллиант «Чистая слеза». Вот он офонареет! Скоро увижу большие глаза его, да и не только! Тут весь зал не в курсе!
– Объявляется перерыв! – оповестил публику Литвинов. – Прошу покупателей пройти за мной!
Покупатели удалились, а мы потянулись и рассосались по залу. Хоть отдохну от назойливого взгляда этого Романа.
– Ты всегда так ведёшь себя при мужчине? – спросил он.
– Только с теми, кто мне надоедает. Ты тоже в этом списке, как и он! – я указала на Марка, который уже успел притянуть меня к себе.
И я это должна терпеть, а то точно воплотит свою угрозу. Один раз получит, что хочет, – потом фиг отвяжешься.
– Значит, он не твой парень?
Что это у него так глазки блестят?! Я даже поёжилась. Что же мне сказать? Если скажу, что нет, то меня ждёт что-то ужасное, а если – да?.. Беды ждать от Марка? Ну и выбор!
– Не мой, но навязывается, – ответила я, высвобождаясь.
Пойду хоть носик припудрю.
– И куда ты? – в унисон спросили они.
Я промолчала. Ещё чего не хватало! Буду перед ними отчитываться? Ага, размечтались! Посмотрела на себя в зеркало. Вроде так ничего выгляжу. Поварёшку положила рядом с умывальником. Плеснула в лицо воды, благо без косметики. Ну вот, можно идти. Боевой инструмент при мне, можно не волноваться.
Вышла из дамской комнаты. Шла к залу семимильными шагами. Как это бывает (мой случай не исключение), слышны позади меня шаги. Темп я не сбавляла, а вот некто припустил за мной. Завернула за угол и меня поймали за руку, прислоняя к стене. Угадайте кто? Правильно! Роман. Он взял мою руку, в которой была поварёшка, и сильно ударил
Пыталась высвободиться, но в нём было столько силы, что я выдохлась. В ход пошли ноги. Роман упал на колени и согнулся пополам. Левая рука болела сильно. Только она зажила, а тут на тебе! Получи и распишись! Уже спокойнее я вошла в зал. И как раз вовремя! Аукцион продолжился. Через пять минут явился Роман и прошипел:
– Я этого так не оставлю! Ещё ни одна баба не смела мне отказать!
– Значит, я первая и горжусь этим. Из-за тебя рука болит! Только зажила, а ты по новой. Дурашка!
– Сама виновата. Я ясно дал понять, что хочу тебя!
– Очень рада, но ты не по адресу пришёл, – отмахнулась я, слушая Литвинова.
Сияет, как медный таз! Чего он нам приготовил на вторую волну?
– Просим прощения за заминку. Несите сюда! – крикнул он.
А знаете, что мужики несут? О! Большой комод из дерева венге! Старинный, отшлифованный. Три больших ящика и четыре маленьких.
– Этот великолепный экземпляр начинает с шестидесяти тысяч евро! Да-да, вы не ослышались!
Виталий Литвинов начал вживаться в роль. Стал более раскрепощённым.
– М-да, ну и цены! Ладно, я даю шестьдесят пять! – сказал мужчина с рыжими усами в первом ряду.
Никто возражать не стал. Он получил замечательный комод. Чайный сервиз ушёл с молотка за пятнадцать тысяч долларов, а картина – это кляксы какие-то, а не картина – ушла за семьсот пятьдесят тысяч долларов. Я аж поперхнулась.
– Чего ты так переживаешь? Самое интересное впереди, – шепнул Роман мне на ухо, не забыв провести носом по плечу.
– А ты-то, откуда знаешь? – повернулась я к нему.
– Детка, я на этих аукционах можно сказать живу. И знаю, что самое интересное оставляют в конце. А сладкое на десерт.
Он оглядел меня с головы до ног и обратно.
– Зеркало! Стартовая цена три тысячи!
И по новой! Женская половина активно выкрикивала цены. Бедняга Литвинов не успевал даже слово вставить. Зеркало ушло с молотка за десять тысяч долларов.
– Скупают всё, что только можно, – качал головой Роман.
– Разве это плохо? Народ обновляет мебель, – ответила я. – Пока есть возможность, надо пользоваться. Вот ванну золотую продают. Может, кто подарок хочет сделать!
– Подарок? Не смеши меня! – засмеялся он. – В этой ванне ни грамма золота.
– Да ладно! А зачем тогда такую цену накидывают?
– Ты как первый год замужем! Это просто краска. Очень хорошая краска. Кто будет проверять?
– Дык, находятся такие. Отнесёт в ломбард и да услышит славный город Снежинск чей-то крик души, – выдала я.