Шаг в сторону. Часть 2

Никонов Андрей

Прошка уже сидел на месте, старательно выводя каракули и так же старательно меня не замечая. А я вот, напротив, поздоровался с ним, да еще подошел руку пожать, и на тебе — случайно чернильницу опрокинул. Оттуда прямо на документ вылилась лужица чернил, судя по ошарашенному виду Прокулюса, чернильница была непроливайкой и вот такой подлости он от нее не ожидал. Ну так и мы не пальцем деланы, что для колдуна, вставшего в шесть утра, стоит подгадить ближнему.

Надо отдать должное парню, он не вскочил, не заорал, и не швырнул стулом, а тихим замогильным голосом

проинформировал меня, что вот уже десять минут в комнате дальше по коридору идет совещание, где меня очень ждут.

Наврал Прошка. Никто меня там не ждал, в небольшом помещении без окон, освещаемым развешенными по углам светильниками, за круглым столом сидели четверо, из которых я знал только Тятьева. Что характерно, и стульев возле стола было только четыре, так что я заглянул, оценил обстановку и сразу же попытался закрыть дверь.

— Марк Львович, — ласковым до приторности голосом позвал меня Тятьев в последний момент.

Пришлось остановить движение створки.

— Да?

— Вы-то как раз нам и нужны.

— Зачем? — вступил в разговор один из присутствующих, тощий и очень надменный мужчина средних лет.

— Ну как же, — Тятьев кивнул в сторону правой от меня стены, где стояло несколько стульев, мол, бери и садись. — По регламенту в таких ситуациях должны быть двое из сыскного приказа, двое из колдовского и один из канцелярии, так?

— Ну да? — с сомнением протянул еще один, толстенький и розовощекий, с большим мясистым носом и карими глазами навыкате.

— Конечно. От колдовского здесь я и княжич Хилков, — он кивнул на надменного дрища, — от сыскного — Косолапов и Лапник. А вот Марк Львович Травин будет от канцелярии.

— Это из каких Травиных? — тощий, оказавшийся целым княжичем, покосился на меня.

— Из тех самых, — пожал плечами Тятьев. — Не слыхал разве, у Фоминских новая старая родня обьявилась?

Не знаю, на что он расчитывал, то ли на то, что я по его самодовольной физиономии врежу, то ли что я скромно буду сидеть и слушать, как меня обсуждают. Оба варианта были так себе. Но не это было сейчас главным.

— Ну если господин Розумовский так распорядился, — развел я руками, — то конечно. Или сам Россошьев Лаврентий Некрасович приказ отдал?

Хилков рассмеялся.

— Уел он тебя, Север.

Тятьев виновато улыбнулся, я привстал, уже готовясь покинуть теплую компанию, и тут дверь отворилась. В комнату тихо и даже как-то плавно вошел только что упомянутый Розумовский.

— Ага, Марк, ты уже здесь, отлично. Я думал Ухтомского послать, но Сила Гранович мне сегодня тут нужен. Так что езжай с господами из приказов, посмотри, что там происходит. Вернешься — доложишь.

Судя по слегка ошарашенным физиономиям Тятьева и двух дознавателей, решение стольника было неожиданным. Только вот Хилков откровенно веселился.

Выехали мы на трех повозках, каждая служба — на своей. Сыскные впереди, телега Тятьева — замыкающей, а я посредине, видимо, чтобы не сбежал. Ехать пришлось недолго, минут десять, и мы были на месте, небольшое, но богатое подворье в черте города, но ближе к окраинам. Ворота

нам отворили молодцы в черной одежке, стало быть из сыскных. А вот внутри ограды и серые попадались, и черные, не меньше десятка ходило, что-то осматривали, оглядывали и проверяли. Я пока только в догадках терялся, что же от меня потребуется — то, что сегодняшний выезд со вчерашним происшествием связан, было понятно, вот только выбрали они не того. Все, что я знал о красной пыли, ограничивалось коротким и неполным обьяснением нашего штатного колдуна.

Тятьев, выскочив из повозки, махнул рукой, приглашая нас пройти в дом. Основная постройка — одноэтажное бревенчатое здание с фасадом не меньше чем в двадцать метров, с резными наличниками, кованными решетками на окнах, затейливой резьбой и прочими украшательствами, видимо, подчеркивающими достаток владельца, внутри было изрезана сетью коридоров. Все двери были распахнуты, помещения внутри были небольшие, видимо, чтобы не тратиться сильно на освещение и отопление, туда-сюда сновали служки в форменной одежде, один из них, посолиднее, в сером камзоле, сразу подскочил к Тятьеву и уже что-то докладывал. Боярин внимательно выслушал, повернулся к нам.

— Ну что, Олег Викторович, как ты и говорил, следы ведут в Кирполь.

Тощий кивнул, недовольно поморщился.

— Торгаши. Как что поганое найдем, всегда к ним все ведет. Что скажешь, Иосиф?

Румяный огляделся, показал рукой.

— Пойдем, там вроде стол есть.

Мы прошли в небольшой зал с обеденным столом, судя по посуде, спешно уносимой куда-то приказными.

Иосиф смахнул несуществующую крошку, разложил по углам стола четыре кристалла, над столешницей появилась карта.

— Вот здесь, — показал он на яркую точку, — тот самый склад, ваша светлость. Пыль везли из Кирполя, не заезжая в Славгород. А потом со склада дальше, тут у них вроде как перегрузочный пункт был, пыль приходила вместе с ханьской бумагой, поди отличи, чем картинки раскрашены. На складе ее соскребали, с листа как раз щепоть получалась.

— К чему такие сложности? — поморщился Тятьев.

— Кто их знает, — сыскной дьяк пожал плечами. — Пытаем, но попалась мелочь, не знает ничего. Так вот, у этого купца, Свешникова, племянник на складе у Курова работал. И надоумил его дядя листы со склада таскать, а взамен отдавал похожие, с обычной киноварью. Мы племянника этого еще тогда нашли, на дыбе висит, дядю уже сдал с потрохами, а вот найти Свешникова не могли. И тут обьявился. Жена говорит, что рухлядью торговал, а получается — еще и пылью приторговывал.

— Ясно. А пыль, значит, он в Кирполь отвозил?

— Ну отвозил — это сильно сказано, — пояснил второй сыскной, Косолапов. — По нашим подсчетам, выходилоу него в год щепотей двадцать, не больше.

— И стоило из-за такой мелочи мараться? — недоуменно покачал головой Хилков.

— Ну это вам, ваше сиятельство, мелочь, — Лапник хихикнул. — А для мелкого купца сто золотых тоже доход. Да и себя не забывал, лекари вон говорят, не меньше пяти щепотей себе втер, пока грибница прорастать не начала.