Шаг вперёд, два шага назад
Шрифт:
Пончик пообещал дать разгромную статью об удержании властями журналиста, который в прошлом пострадал за правду. Угрожал созвать всех сослуживцев и разгромить «ваш … талибан нахрен…» остальные слова между этими, до и после, были непечатные.
Вечером около редакции меня поджидал Коршунов. Выглядел он также бесстрастно, но недовольство в его взгляде читалось всё равно.
— Где Василий?! Что вы с ним сделали?! — накинулась я на него.
За это время я не могла ни есть, ни спать, изгрызла все ногти и наверняка обзавелась
— Он скоро к вам вернётся. Прекратите эту истерику и шефа своего притормозите. Во избежание проблем.
— Где Вася? — прорычала я.
— В больнице, — поморщился Коршунов. Увидев, как я побледнела и обмякла, он поспешил сказать: — Да всё с ним нормально, Анна Витальевна. Жив и здоров ваш Василий.
— Что с ним? — прохрипела я. В горле пересохло и встал ком.
— Ему не понравилось каким тоном с ним разговаривал один из моих подчинённых. Полез в драку. Ну накостыляли ему ребята немного, спесь сбивали, — поморщился Коршунов.
— Где он? — потребовала я адрес больницы.
— Он не хочет вас пока видеть. Дождитесь, когда он выйдет.
— Я не верю вам. Где он?!
— Анна, — смягчил голос полковник. — Мой совет как мужчины — дождитесь, когда он захочет, чтобы вы его увидели. Пощадите его мужское самолюбие. Мужчина не переносит выглядеть бессильным перед любимой женщиной. Сильный мужчина, — уточнил он.
Я сглотнула. Мне не хотелось признавать правоту Коршунова. Хотелось тут же сорваться и мчаться к Алексу. Утешать и ухаживать. Но мне стоит подумать и о желаниях и чувствах Алекса. И тут Коршунов прав. Алекс не простит себе слабости передо мной.
— Вы вернули ему телефон? — сдаваясь, спросила я. — Пусть напишет, когда мне можно будет к нему прийти.
Полковник кивнул. Мы замолчали. Он сверлил меня взглядом. И вдруг жёстко сказал:
— Не знаю, как вы это провернули, но вы ещё не раз пожалеете об этом.
— Вы нам угрожаете? — не поверила я ушам.
— Вы нам больше неинтересны, — холодно ответил полковник. — Я имею в виду, что вы сами пожалеете, что лишились таких преимуществ. Он чувствовал себя всесильным. А сейчас слаб и беззащитен, как котёнок. И это будет его снедать с каждым днём всё больше и больше. А когда заболеет близкий ему человек, и он не сможет помочь ему, то будет проклинать тот день, когда решился стать обычным человеком. Или вы сохранили образец его крови?
— Я не понимаю о чём вы, — отшатнулась я от него как от умалишённого.
Коршунов криво ухмыльнулся.
— Что ж, за выбор всегда приходится чем-то платить, Анна Витальевна. Вы ещё меня вспомните. Счастливо оставаться, — кивнул Коршунов и ушёл.
Ближе к ночи я получила сообщение от Алекса: «Всё нормально, Анют. Главное ты знаешь что».
Да, я знала. Что мы теперь свободны.
Алекс был готов увидеть меня через неделю. Я вошла в палату и как не крепилась, чуть не всхлипнула
— Что, плоховато выгляжу? — неловко усмехнулся Алекс.
А в глазах засветилось что-то непонятное и пугающее.
— Я ожидала худшего, — бодро сказала я. — Рёбра срастутся, гематомы заживут и исчезнут, зубы вставим. Слава богу, не так много, накоплений хватит.
Я натужно засмеялась.
— За актёрское искусство тебе неуд, — вздохнул Алекс.
— Ну, знаешь, так меня ещё никто не оскорблял! — возмутилась я. — Моей ангельской внешности все верят безоговорочно. Посмотри, разве эта блондинка умеет врать?
— Ещё как, — расплылся в улыбке Алекс, показав дырку между зубами.
И тут же, видимо, вспомнив об этом, крепко сжал рот.
— Василь, — позвала его я.
Это единственный вариант имени, от которого не вздрагивал Алекс. И прозвище «василиск» льстило его самолюбию. Так он чувствовал себя грозным и страшным зверем. И я не жадничала, льстила и льстила, лишь бы ему приятно было. А в целом, я обходилась обращениями любимый, родной, и были у нас ещё свои интимные прозвища.
Алекс посмотрел исподлобья.
— Всё, что на теле, заживёт. Не так быстро, как ты привык, но заживёт. Меня больше волнует, что у тебя на душе.
Алекс отвёл взгляд.
— Любимый, посмотри на меня, — попросила я. — Твои нажитые за долгие годы, — я хотела озвучить страшные цифры, но решила сохранять предосторожность на всякий случай, — навыки, знания и умения остались с тобой. Их никто не может отнять. И ты самый умный, смелый, отважный, благоразумный, хладнокровный человек действия, которого я знаю, уважаю, ценю и люблю. Разве тебе этого мало?
Алекс заметно приободрился.
— И вообще, торопись выздоравливать, все ждут-не дождутся нашего с тобой ребёнка. И я тоже очень его жду. Но без тебя как-то не выйдет, — пошутила я.
Алекс тепло улыбнулся краешком сжатых губ.
— Можно я тебя поцелую? Осторожно, постараюсь не сделать тебе больно.
— От поцелуев дети не рождаются, — пошутил Алекс.
Но глаза его весело блеснули. А что мне ещё надо для маленькой победы и счастья?
Я села на краешек его кровати и осторожно приблизила к нему лицо. Легко, невесомо коснулась губ.
— Я тебя люблю, мой Василиск-Алекс, — выдохнула я еле слышно ему в рот.
Алекс приоткрыл рот и захватил мой в плен довольно активно для больного. Я отдалась захлестнувшему меня чувству и чуть не сделала Алексу больно.
— Прости, — когда прислонилась к нему грудью, и он рвано выдохнул, повинилась я.
— … — в досаде выругался Алекс.
— Отучайся! — напустив на себя строгий вид, сказала я. — Скоро у нас будут дети. Попробуй только такое сказать при них.
— Точно скоро? — ухмыльнулся Алекс.