Шаг вперёд, два шага назад
Шрифт:
— Чё-то не сильно он похож на себя, — иногда раздавалось за спиной Алекса.
— Конечно, ведь прошло почти десять лет! А он прошёл такие испытания! — горячо заверял всех сомневающихся Мишка. — Да и лицо ему малость подправить пришлось, крепко ему от тех негодяев досталось, — цокая, качал он головой.
Ну, если Мишка так сказал… И разговоры стихли. Даже Нинка не стала задавать лишних вопросов. Вася так Вася. Хотя, по-моему, у неё были сильные сомнения, которые она не стала озвучивать. Если её друзья придерживаются такой версии, значит, так надо.
Единственный
Алекс сделал всё от него зависящее, чтобы отправить её на лечение. Это долгий и непростой процесс, который только начинал приносить свои плоды.
Мишу в своё время очень тронула история девушек, чьи души были заточены в браслет.
— Они освобождены? — спросил он меня в тот день, когда мы встретились.
— Да, Миш, — грустно улыбнулась я.
Я почти забыла в ту ночь о браслете из-за обрушившихся на меня потерь отца и бабушки. Но то, что осталось после него, само попало мне на глаза, когда я покидала сейды. Браслет развалился на звенья, а сапфиры потускнели и треснули. Хотя это и было невозможно.
Я собрала останки браслета и бросила в озеро, попросив Семёна сделать мне лунку.
Ночью мне приснился сон с зелёной лужайкой в лесу. Я стояла на опушке и с улыбкой смотрела, как веселятся и резвятся в хороводе пляшущие и смеющиеся девушки с венками цветов на голове.
Сына мы назвали Александром. Что позволило Шурику всем гордо вещать, что племянника назвали в честь дяди.
На вопрос, почему же тогда ребёнка все зовут Алексом, а не Шуриком, он не мешкая отвечал:
— Чтобы не перепутать.
Мы с Алексом посмеивались и не опровергали. Очень удобная для нас всех версия.
Шурик мне потом на ухо шепнул, что он делает это, чтобы Василий не ревновал меня к бывшему мужу.
— А то догадается, что ты в честь него ребёнка назвала, — страшным шёпотом сказал он.
— Спасибо, мой защитник, — искренне поблагодарила я.
И даже сдержалась, чтобы не потрепать за вихры. Мужчина же уже. Вырос. А я с ним всё как с маленьким.
Эпилог
Когда Алекс только родился, стоя над его кроваткой рядом с мужем, я пристально разглядывала младенца.
— Смотри, обычный ребёнок вроде, да? — выискивая в младенце что-то необычное, сказала я мужу.
Страх был велик, я нервничала под конец беременности очень сильно. И хотя родные отвлекали меня как могли, только сейчас, когда меня стало отпускать, я поняла, насколько же сильным был страх.
— А что ты ожидала увидеть у младенца, рожки на лбу? — усмехнулся муж.
— Нет, но… — Я напряглась. — А когда проявляется ген оборотня, в каком возрасте?
— Годам к трём, — пожал плечами муж. — А почему ты спрашиваешь?
Младенец моргнул, и я потянула
— А вдруг детям он передастся? — высказала то, что меня давно волновало. — Расскажи мне, как это происходит…
На трёхлетие ребёнка я уже совершенно спокойно вздохнула.
— У нас обычный ребёнок. Ты счастлив?
Могла бы не спрашивать. Когда родился Алекс, кроме родительского счастья, в душу закрался и страх за будущее ребёнка. Страх за маленькое беспомощное существо оказался ещё сильнее, чем за любимого человека. Муж старался не показывать своего беспокойства, он же сильный и хладнокровный, как скала. Но я замечала, как проскакивает тревога, когда он смотрит на сына и думает, что его в этот момент никто не видит.
Наверное, в глубине души он боялся «необычности» маленького Алекса больше меня. Потому что именно он прошёл этот путь и был изгоем долгое время.
Но в последнее время сосредоточенное выражение лица мужа уступило расслабленному, он чаще улыбался и вообще, казалось, вполне счастлив и доволен жизнью.
А глядя на него такого и я светилась, по словам Нинки, ярче начищенного самовара. Я никогда не была так счастлива. А сколько ещё впереди! И даже слуховые галлюцинации, изредка появляющиеся в последнее время, меня не беспокоили. Не хотелось ничем омрачать счастье.
К тому же они были не пугающие. Один раз мне показалось, что я слышу звуки колыбельной, когда подходила к комнате сына. Наверное, забыла выключить музыкальный ночник, пока отходила в ванну.
В другой раз мне показалось, что когда тётя Света сидела с малышом, пока я готовила и убиралась, я услышала тихий разговор из детской. Причём один голос — тёти Светы — был еле слышен, а вот второй — громче. И голос этот, если бы такое было возможно, был похож на бабушкин.
Я заглянула в комнату, тётя Света играла с малышом на полу машинками, улыбнулась мне приветливо-вопросительно, я улыбнулась в ответ, закрыла комнату и пожала плечами. Сегодня мне, когда я выдохнула облегчённо по поводу нормальности ребёнка, послышалось девчоночье хихиканье. Причём мне кажется, я уже где-то слышала. Или оно просто напоминало перезвон хрустального колокольчика? Но оно прозвучало еле слышно, так что я даже не была уверена. Но на всякий случай уточнила у мужа:
— Ты ничего не слышал?
— Нет, — пожал он плечами. Но, посмотрев на меня, нахмурился.
И я тут же попыталась его отвлечь и отвлечься сама. Не хочу, чтобы мой муж переживал.
День рождения тёти Светы она попросила справить пикником в лесу в узком семейном кругу.
Когда по глазам мужа я увидела, как ему хочется сейчас со мной уединиться, я попросила родительниц присмотреть за малышом, и предложила Алексу прогуляться. Он благодарно сжал мою руку и быстро поднялся. Когда мы удалялись в лес, мне послышался добродушное ворчание бабушки: «Ну наконец-то». Я остановилась, но муж так крепко-горячо к себе прижал, что все мысли выветрились из головы.