Шаг вперед

Nastyad87

Часто в августовские дни он вспоминал Гермиону. Гарри перебрал в памяти все её объятия, придя к выводу, что самым ярким было самое первое: в Большом зале Хогвартса после её выздоровления от чар Василиска, а самым горячим — последнее, случившееся в День его рождения. Тогда она обняла как-то по-особенному: нежно и в то же время сильно, украдкой, но это этого ещё более обжигающе. Он вспоминал прикосновение её руки к своей щеке на берегу моря. Воскрешал в памяти её лицо, которое было так близко. Возвращался в мыслях туда, где они несколько недель были только вдвоём, когда искали крестражи. Вспоминал их танец в палатке. И не понимал, зачем он это делает? Ведь она невеста его друга, чужая девушка. Гарри

старался не допускать мысли, что его зарождающееся чувство к ней может быть ответным. Любые её шаги в его направлении он оправдывал исключительно крепкой многолетней дружбой и добрым отношением.

А ещё впервые за очень долгое время к нему вернулось чувство страха. Он боялся своих желаний. Боялся, что выдаст себя, и тем самым потеряет Гермиону навсегда, потому как прочный мост дружбы рухнет. Ей придётся делать выбор между ним и Роном, как уже случилось однажды, когда взбешённый Рон, уходя, решил, что она последует за ним. Однако тогда она почему-то выбрала Гарри и осталась. Продолжила вместе с ним дело, порученное Дамблдором. Спасла их обоих от смерти в Годриковой впадине. Терпела, когда Гарри был не в духе и срывался на неё. Но почему? Что двигало Гермионой в те далёкие дни странствий?

Он ничего не мог с собой поделать — думал о ней каждый день, хотел видеть её, говорить, быть рядом. И в тоже время, избегал новой встречи. Гарри пытался забыться на работе, но осознание того, что Гермиона тоже где-то здесь, не давало ему покоя, и всё начиналось по новой.

Что бы ни случилось дальше, первым делом Гарри решил поговорить с Джинни. Он сегодня же напишет ей письмо и попросит вернуться на площадь Гриммо. Пусть ему будет больно, но она должна сказать правду: любит она его или нет? Да и сам он хотел от себя того же. Определённости. С этими мыслями он закончил свой завтрак и отправился в Министерство.

2

Едва переступив порог своего новенького кабинета в подразделении мракоборцев, Гарри приметил стопку свежих писем. Каждое утро секретарь сортировал почту и то, что было важно, приносилось начальнику на край стола. Взгляд Гарри остановился на самом верхнем конверте и он, наскоро переодевшись в министерскую одежду, схватил его и сел в кресло. Письмо было от Джинни. Гарри вскрыл маленький желтый конвертик и принялся читать.

Джинни, принося свои извинения по поводу того, что он провёл лето без неё, однако выражая надежду, что ему было, чем себя занять, сообщала главную новость: им надо сделать перерыв в отношениях. Они с Гарри слишком поспешили, когда решили попробовать жить вместе. На площадь Гриммо она возвращаться не планирует. Теперь, когда у неё есть дом в Хогсмиде, она хочет осесть в нём, тем более, что за это лето появилось столько друзей из деревни, и, опять же — Невилл рядом, а они так сблизились! В конце письма Джинни просила Гарри не предпринимать попыток изменить её решение, так как всё для себя определила. И если он будет так любезен, не отправит ли в Хогсмид по указанному ниже адресу её немногочисленные вещи, которые находятся в бывшем доме Сириуса?

Отложив раскрытое письмо на свой стол, Гарри почувствовал, что он раздавлен, убит. Она его опередила. Конечно, ум давно говорил ему, что всё кончено, однако сердце упрямо сопротивлялось порвать с прошлым, ведь он был влюблён в Джинни ещё со школы, всегда восхищался её красотой и независимостью. А теперь вроде как надо радоваться, что узел, наконец, развязался. Джинни будет счастлива в Хогвартсе, она нашла своё призвание, друзей, единомышленников. У неё появился свой дом. Возможно, в скором времени она заведёт с кем-нибудь роман, начнёт новые отношения с человеком, который будет близок ей по духу. И он, Гарри, теперь свободен. Но ему всё равно было больно. Недаром же говорят,

что расставание — это маленькая смерть.

Всю первую половину дня он был сам не свой. Пытаясь заниматься делами, у него из головы никак не выходили мысли о Джинни — ему больно сдавливало грудь, словно кто-то своей неведомой рукой вновь повесил Гарри на шею медальон с крестражем. Он то вновь пытался найти причины её отчуждения, то бросался с головой винить во всём себя, то представлял, как скажет миссис Уизли, что они с её дочерью больше не пара, и как та расстроится. В конце-концов, ближе к полудню он настолько измучил себя, что не смог с первой попытки подписать принесённый ему документ — у него попросту тряслись руки. Личный секретарь главы Управления мракоборцев с удивлением наблюдал, как начальник, пробурчав под нос крепкое ругательство, с третьей попытки поставил, наконец, свою фамилию в конце свитка.

Когда за его помощником закрылась дверь, Гарри откинулся на спинку стула и запрокинул голову к потолку. Он пытался приказать себе не думать о личных переживаниях хотя бы до конца рабочего дня, но чувство одиночества съедало его изнутри, буквально разрушало, оставляя после себя выжженное поле. Вдруг, словно из тумана, ему показался образ: тонкий женский силуэт, стоящий против солнца, с подсвеченными каштановыми волосами. «Гермиона» - прошептал Гарри и, словно во сне, направился прочь из своего кабинета. Он, никого не замечая вокруг, миновал долгий коридор Управления и повернул к лифтам. «Я должен её увидеть. Мне просто необходимо побыть рядом с ней. Она — едва ли не единственный человек, с которым я могу поговорить и который поймёт меня. Сейчас, как никогда, мне хочется ощутить, что я не одинок, что есть на свете кто-то, кому я небезразличен.» - устало думал он, отбросив свои страхи по поводу новой встречи с Гермионой. Путь Гарри лежал на четвёртый этаж в Отдел регулирования и контроля за магическими существами, где должна была находиться подруга.

Добравшись до нужного этажа, он вновь попал в длинный коридор. Пройдя его практически до самого конца, Гарри очутился перед нужной дверью с металлической табличкой

Гермиона Грейнджер

Заместитель руководителя Отдела регулирования и контроля за магическими существами

Осторожно постучавшись и услышав знакомый голос «Войдите!», Гарри толкнул массивную коричневую дверь. Перед ним предстала обычная картина: Гермиона, сидевшая в центре овального кабинета за большим прямоугольным столом и корпевшая над какой-то бумагой.

– Добрый день, Гарри.
– отозвалась Гермиона, не поднимая головы. Она продолжала кропотливо выводить слово за словом.

– Привет.
– сказал он как можно более бодрым тоном и плюхнулся в кресло напротив.

– Ты ко мне по делу?
– деловито спросила Гермиона, откладывая в сторону перо и пробегая глазами написанный текст.

– Издеваешься, да?
– Гарри, кажется, впервые за день улыбнулся.

Лицезрея перед собой Гермиону, пусть и такую до смешного важную, в лиловой министерской мантии, он ощутил, что его боль удивительным образом стихает, потому что она рядом.

– Ладно, извини. Ты застал меня за составлением поправки, которую я хочу предложить министру. Знаешь, как несправедливы все эти законы, кричащие о правах магов и унижающие эльфов! Вот, только послушай.
– Она на миг оторвалась от свитка, чтобы взглянуть на Гарри и озвучить ему написанное. Но его боль не укрылась от её глаз, и Гермиона, забыв про документ, с тревогой произнесла: - Впрочем, это подождёт. Что с тобой случилось?

Гарри всё ещё колебался: говорить ей о Джинни или нет? Конечно, она в любом случае всё узнает, но глядя на Гермиону, ему вдруг совсем расхотелось вспоминать про утреннюю почту. Неожиданно в голову пришла идея.