Шаги в бесконечности
Шрифт:
Буря улеглась, однако радость оказалась преждевременной: на поверхности корабля определили повреждения. Возникла необходимость срочно проверить поверхность «Пиона».
Натянув противорадиационный скафандр, капитан нажал кнопку с надписью «вакуум». Стенки переходного отсека едва слышно завибрировали. Стрелка барометра, описав полный круг, ткнулась в «зеро». Все! Можно выходить.
Икаров повернул рукоятку, но люк остался неподвижным. «Заело», – с беспокойством подумал капитан.
В этот момент вспыхнул видеофон. Связь по своей инициативе включил Энквен.
– Что
– Оставь Кельзава на пульте и иди сюда, – велел капитан. Экран погас.
Через несколько минут в камеру, где царил вакуум, вошел Энквен. Перепад давлений робота не смущал.
– Люк не открывается, – сказал капитан. – Давай попробуем вдвоем.
Икаров и Энквен налегли на люк, но тот не поддался.
– Ударь, Энквен, – сказал Икаров. – Только антенну не повреди.
Коротко разогнавшись, робот ударил в люк плечом. После третьей попытки люк открылся. Первым на поверхность вышел капитан, за ним Энквен. Очутившись снаружи, капитан на мгновение закрыл глаза. Он сделал несколько осторожных шагов, затем остановился и прильнул к портативному телескопу, который прихватил с собой.
– Посмотри вниз, капитан, – прозвучал ровный голос Энквена.
Опустив телескоп, капитан посмотрел под ноги и едва не вскрикнул от неожиданности: отсеки корабля были покрыты ровным слоем вещества изумрудного цвета. Некоторые участки были потемнее, другие светлее. Ярче всего светились участки, прилегающие к фотонным дюзам.
– Что это, Энквен? – спросил капитан, потрогав носком изумрудное вещество.
Энквен неохотно пожал плечами.
– Аналога нет, – сказал он.
Капитан присел на корточки.
– Вещество такой плотности землянам не известно, – сказал он. – Вот почему люк не открывался!
– Быть может, слой образован прилипшими метеоритами? – высказал предположение Энквен.
Икаров покачал головой.
– Почему же тогда локаторы не отметили метеоритных ливней? – сказал он. – Нет, здесь что-то другое. Ладно, возьми немного вещества на пробу, там разберемся.
Капитан и Энквен вошли в лабораторный отсек. Несколько минут Икаров молча наблюдал, как Энквен безуспешно пытается разломить в руках кусок изумрудного вещества, только что вырезанный лазерным лучом с поверхностной обшивки «Пиона». Шестипалые руки, которые с легкостью связывали в узел стальную полосу, ничего не могли поделать с находкой.
– Нужно расплавить… – начал Энквен.
– Нет, – перебил капитан, пораженный неясной догадкой. – Опусти вещество в насыщенный раствор биогибберелина.
Энквен знал, что этот раствор, который передала капитану перед стартом внучка воспитателя Лин, активизирует деятельность живой клетки. Но неужели капитан думает, что…
– Начальная температура вещества в момент осаждения на поверхности корабля составляла примерно две с половиной тысячи градусов, – на всякий случай напомнил Энквен.
– Выполняй, – сказал капитан. Он проследил, как Энквен опустил пробу в прозрачный контейнер с раствором, и вернулся в свой отсек.
Из состояния дремоты капитана вывел вой аварийной сирены. На
Не ожидая приказа, Энквен, который находился рядом, метнулся к люку. Окрик Икарова остановил его у выхода.
– Не торопись. Посмотрим, что там делается, – сказал капитан. Он включил экран внутреннего обзора, и перед ними предстал лабораторный отсек. Ряды установок, стеллажи, уставленные приборами. Но что это? Какая сила сдвинула с места массивный термостат, в который Энквен поместил контейнер с изумрудным веществом? Черный матовый куб термостата покачивался. Неожиданно одна грань его изогнулась и лопнула, и сквозь трещину неудержимо поползло что-то извивающееся, плоское, зеленое…
– Выключи сирену, – попросил капитан.
Робот повернул на пульте рукоятку, звук оборвался.
Они всматривались в экран, не зная, что делать.
– Есть аналог, – вдруг сказал Энквен.
– Да ну? – посмотрел на него капитан.
– Похоже на мох, который мы встретили на Рутоне, на Теплом плато, – сказал Энквен и указал на вещество, которое продолжало выползать из контейнера.
Икаров покачал головой.
– Мох с Рутона, который мы использовали для «живого барометра», тут ни причем, Энквен, – сказал он, не отрывая взгляда от экрана.
Зеленая лужица, образовавшаяся между тем на полу, будто раздумывала, затем ручеек из нее скользнул в сторону люка, ведущего из астролаборатории в центральный ствол «Пиона».
– Энквен, бегом в третий! – крикнул капитан. – Задрай выход из отсека.
Робот пулей вылетел в коридор. Соскочив с бегущей ленты эскалатора, он, приближаясь к третьему отсеку, двинулся осторожно, крадучись. На экране хорошо было видно его мощное тело, сильные руки, касающиеся стен, огоньки фотоэлементов.
Неужели это Икаров своей волей выпустил джина, дремавшего в бутылке?
До сих пор «Пион» мчал сквозь космические просторы без особых приключений. Никаких признаков высокоорганизованной материи, характерной для жизни, экипаж «Пиона» не обнаружил. Да и откуда она в открытом пространстве? Тщательно проверяемые метеориты, которые попадали в ловушки «Пиона», не несли на себе ни бактерий, ни спор. Наоборот, высокая радиация, уровень которой при приближении к Тритону непрерывно повышался, склоняла к мысли, что жизнь в этих «широтах» невозможна.
Но капитан знал, какой колоссальной приспособляемостью обладает жизнь.
Что же представляет собой изумрудное вещество?.. Капитан сообщил экипажу обо всем, что произошло в течение последних сорока минут, только догадку относительно слоя, покрывающего обшивку «Пиона», оставил пока что при себе. Слишком дерзкой, даже еретичной показалась она самому Икарову.
Энквен приближался к третьему отсеку. Немой ураган, четверо суток бушевавший снаружи, не прошел бесследно для «Пиона». Стены коридора, по которому осторожно шагал Энквен, слабо светились: микрочастицы, с огромной скоростью бомбардируя корабль, порождали во внутренних отсеках вторичное свечение, особенно хорошо заметное на экране.