Шаги в бесконечности
Шрифт:
Капитан внезапно почувствовал приступ сильной сонливости. Он просмотрел все отсеки: экипаж застыл в неподвижности. Возможно, таково было действие изумрудного вещества. Хорошо еще, что у Энквена хватало сил двигаться. Он шел еще медленнее, шатался, хватаясь руками за светящиеся стены.
– Пожалуй, задраить люк в третий отсек недостаточно, – подумал капитан. – Нужно проникнуть внутрь, чтобы во всем разобраться на месте. Но как отдать такой приказ
Пока капитан колебался, Энквен достиг третьего отсека, рывком открыл люк и прыгнул внутрь. Биопередатчик Вана! Как мог Федор позабыть о нем? Видимо, Энквен уловил мысли капитана и принял самостоятельное решение.
Икаров переключил экран на третий отсек. Картина, которую застал Энквен, была тревожной. Зеленая масса, набухая, вырастая, заполнила чуть ли не все свободное пространство отсека. Она играючи гнула и ломала все на своем пути. Даже термостаты, изготовленные из сверхпрочного нейтрита, лопались, как переспелые дыни.
Капитан не мог детально инструктировать Энквена. Он и сам не знал, что представляет собой зеленая напасть. В зависимости от обстановки робот должен был выбрать наиболее разумную тактику, помня, разумеется, и о безопасности корабля, и о возможной угрозе экипажу, и о необходимости выполнить конечное задание, возложенное на «Пион».
Очевидным было простейшее решение проблемы: попытаться немедленно уничтожить таинственное вещество. Но торопиться с этим было неразумно: кто знает, какие формы, еще не известные землянам, может образовывать жизнь?
Едва Энквен изнутри задраил люк, как на него сверху опустилась зеленая покачивающаяся лиана. Она двигалась, словно живая, и едва не коснулась Энквена.
Робот отскочил в свободный угол и застыл в выжидательной позе.
Зеленое вещество – капитан мысленно назвал его мхом – начало медленно подступать к Энквену, обхватывая его со всех сторон.
Теперь, даже если бы Икаров отдал команду, Энквен не сумел бы покинуть отсек: путь к отступлению был отрезан.
Впрочем, Энквен, похоже, не помышлял об отступлении. На экране было четко видно, как колышутся на голове его волосы-антенны, холодно поблескивают глаза, подрагивают микролокаторы, оценивая обстановку. Прежде чем приступить к действиям, Энквен собирал информацию, перебирал в памяти тысячи вариантов, ища среди них единственно верный.
В этот решительный момент биосвязь отказала (возможно, и в этом был повинен изумрудный мох). Капитан включил радиовызов. Шорох и треск радиопомех наполнили штурманский отсек.
– Я в третьем, капитан, – послышался странно далекий голос Энквена. – Анализ воздуха в отсеке…
– Докладывай о самом важном, – сказал капитан.
– Анализ воздуха в отсеке, – повторил Энквен, – свидетельствует, что процентное содержание кислорода уменьшается.
Уменьшается содержание кислорода? Это было новое звено в цепи неожиданностей. Воспользовавшись коротким затишьем, капитан проверил отсеки корабля: все одиннадцать белковых роботов продолжали пребывать в состоянии неподвижности.
– Приступаю к исследованию зеленой субстанции, – спокойно произнес Энквен, словно находился не на корабле, бог весть на сколько оторвавшемся от Земли, а на тренировочном
Прошло несколько минут. Энквен не двигался, выжидая. Возможно, какие-то соображения удерживали его от активных действий.
Икаров заметил, как подвижный язык, похожий на зеленое пламя, подполз по полу астролаборатории к стеллажу, гибко обхватил его со всех сторон. Стеллаж покачнулся и полетел вниз, усеяв пол осколками перекрытий, которые разбились вдребезги. Большинство реторт разбилось, и ядовитый дым от смешавшихся реактивов заполнил отсек. Реторты не должны были биться. Возможно, их сделала хрупкими атмосфера, воцарившаяся в отсеке.
С трудом боролся капитан с приступами сонливости. Когда дым в третьем отсеке рассеялся, на экране возникла картина, заставившая сжаться сердце Икарова: зеленая масса заполнила почти весь отсек. Свободным оставался только угол, в котором находился Энквен.
Икаров только теперь обратил внимание на одно невероятное обстоятельство – предмет, которого касался движущийся мох, куда-то исчезал, словно растворялся. Вот зеленый язык наткнулся на осциллограф, и прибор немедленно растаял, будто был вылеплен из снега.
Однако, буйствуя в отсеке, подвижное вещество пока что щадило Энквена.
– Включи инфравизор, Энквен! – скомандовал капитан.
Когда робот выполнил приказ, Икаров спросил:
– Что случилось с осциллографом?
Энквен замешкался с ответом.
– Кажется, прибор стал прозрачным… – произнес он наконец.
– А может, он растворился в едких кислотах? – сказал капитан.
– Возможно, – согласился робот. В его голосе сквозила растерянность.
Вокруг Энквена все еще оставалось немного свободного пространства, которое неуклонно сжималось. Хуже всего было то, что роботу никто не мог прийти на помощь. Белковые по-прежнему пребывали в неподвижности. Икаров решил было выручать Энквена, но еще раз посмотрел на экран и убедился в бесполезности своего намерения: стоит высадить задраенный Энквеном люк третьего отсека – и зеленая масса проникнет в центральный ствол корабля…
Зеленая масса продолжала свирепствовать в третьем отсеке, но стен лаборатории, которые были покрыты ионизированным пластиком, она не касалась. Приборы, установки, контейнеры с образцами метеоритов и пробами космической пыли – все исчезало при соприкосновении с загадочным веществом, властью биогибберелина выпущенным на волю. Икаров сжимал кулаки, бессильный что-либо предпринять.
Щелкнул сигнал радиовызова.
– Зеленое вещество испускает лучи, – еле слышно прозвучал голос Энквена.
– Какие?
– Аналога нет. Попытаюсь…
Фраза оборвалась, потому что зеленая масса со всех сторон ринулась на робота.
Энквен исчез из поля зрения. Весь экран затопило месиво, и только мгновениями в нем показывались руки робота. Энквен отчаянно сражался, ни на шаг не отступая. Да и отступать было некуда.
В конце концов зеленая масса отхлынула от Энквена, и робот, шатаясь, поднялся на ноги.
– Береги глаза, Энквен! – крикнул капитан, пригнувшись к микрофону.
Зеленое вещество подозрительно зашевелилось, готовясь к новой атаке.