Шаги в глубину
Шрифт:
И мне этого хватит. И с меня этого хватит.
— Ты сволочь, Дональд, — сообщила я ему прямиком в лицо. Наверное, нос бы могла откусить, если бы захотела. — Меня от тебя тошнит.
— Алекса…
— Иди в жопу, ЕгоСын!
Я отвернулась и пошла прямо на стража. Ходячий гротеск звякнул и подался в сторону, сдвигая соседей, освобождая мне путь, и только сейчас — по глазам какого-то офицеришки — я поняла, что на самом деле все почтенные зрители до глубины души растеряны.
«Они не знали, кого защищать.
Открытие потрясло настолько — «Как? Это же сын ЕгоМеча? Почему?»— что я не сразу поняла: меня ухватили за руку. Бережно, но сильно, прямо за локоть.
— Алекса. П-пожалуйста. Ты мне нужна.
Полутемный коридор разрушителя миров. Немые статисты, больше похожие на декорации. И огромные глаза человека, в которых больше не было гнета непрожитых лет — там теперь была боль.
Дональд, капитан «Телесфора» и сын ЕгоМеча, сожалел о том, что вернул себе память.
* * *
— Т-тихо тут.
— Да.
Дональд сидел на столе, я — на кровати. Молчать очень уютно, а начинать говорить по сути — страшно. Правду сказать, если бы не любопытство, горела бы в аду эта вся прошлая жизнь обормота. Он тут и со мной. И это потрясающе — неожиданно — здорово.
— Я никогда не жил на R6O, — вздохнул Дональд.
— Серьезно?
— Да.
— Тогда как все получилось?
Дональд тускло улыбнулся:
— Жутко иронично, н-но это я сам стер себе память. Стер и вживил н-новую.
Я нахмурилась: редкостная ахинея, и скрывать это я не собиралась.
— Дональд, что за бред? Откуда такая возможность — такие операции с памятью? Это тебе что, уборка в шкафу?
Еще одна улыбка. Еще тусклее, чем предыдущая, ровно под стать освещению коридоров «Тени».
— Н-наверное, надо рассказать все с самого начала.
Меткое наблюдение.
— По-моему, пробел в пять лет интереснее.
— Ах, это, — он тряхнул чубом. — Это как раз н-не интересно. Это я идиот.
* * *
Дональд с забавной фамилией Эшспэрроу, посмертный сын канцлера ИмперииМономифа. Пилот. Истребитель. Убийца. Он родился на полгода раньше меня, и все его детство — это огромный корабль и яркие лабораторные лампы, пытливые взгляды, странные тесты. Ученые имели строжайший приказ: внимательно следить за тем, чтобы причуда давно уже мертвого канцлера оставалась человеком. Дональд запомнил о своем детстве немного: однажды опыты прекратились, и ему стало пусто.
Я представляла себе ребенка, бродящего по кишкам и пищеводам «Тени», и мне было страшно. Звенящие стражи перешагивали через малыша, офицеры приносили его в лаборатории, когда Дональд забирался слишком далеко. Синеглазый паренек хотел общаться и учиться, а исследователи замеряли пульс и ставили уколы.
Дональд рос в окружении молчания, полутьмы и книг. Святое небо, как это банально. Почему дети не растут на дешевых шоу, почему их не подсаживают на бесконечные сериалы? Мой обормот рос на длинных-предлинных историях, одобренных Имперскими
Человеком Дональд вырос. Вот только почему-то не вырос тупым оболваненным фанатиком.
Гены, наверное.
С двенадцати лет его посадили в корабль. Так Дональд впервые увидел сверхдредноут снаружи. В тот же день его познакомили с отцом, но в последнем он не уверен — слишком уж яркое впечатление произвела на него «Тень».
«Придет день, и ты сможешь в одиночку уничтожать таких же больших врагов».
Парень сидел в углу своей каюты — почему-то я вижу это так — и думал о словах отца. Не мог он не думать о них — маленький мальчик, умеющий врастать в мощную скорлупу и больно драться десятками видов космического вооружения.
Тогда в его жизни появилась Рея.
* * *
— …Однажды меня позвали в огромный испытательный отсек. Кто-то из ученых решил п-побаловать зрелищем. Там что-то происходило, в н-наблюдательной все суетились, писали и копировали д-данные на ручные терминалы. Но я тогда мало что запомнил: там мелькало, стреляло, звучали взрывы, плохо заглушенные силовыми п-полями. В толпе прозвучало слово «Лиминаль», и оно мне показалось приятным. Т-такое хорошее слово…
Перехватив мой взгляд, Дональд кивнул:
— Да. Мне всегда нравились слова. Незнакомые, з-знакомые. И каждое из них я образно представлял. М-можно сказать, что я влюбился в Рею до того, как ее увидел.
Фраза пахла дрянной трагедией и страшной детской любовью мальчика, у которого никогда не было матери. Увы, Дональд даже не попытался меня разочаровать.
— Она была красивая — и взрослая. И прошла мимо меня.
Малыш оказался настойчив, и удача ему улыбнулась.
Или как сказать.
* * *
Червоточина открылась прямо у Кристаллвардена-2, и планета в мгновение ока исчезла. «Тень» оказалась в часовом переходе от трагедии, а спустя пару часов корабль размолотил на атомы двух Предвестий, вылезших с той стороны.
Дональда выволокли из кровати, посадили в теплую и знакомую машину, а в награду — ну как иначе? — с ним отправили Рею, которая тогда еще не была последней из Лиминалей. Пареньку было тринадцать лет, когда он впервые попал в Закат.
Мне хотелось хохотать. Я живо представляла это: надутый от гордости и смущения мальчик, который везет свою женщину в опасность и твердо верит, что неуязвим. Я бы, наверное, рассмеялась, но было лицо Дональда, который это рассказывал, и было четкое подозрение, что могучее беловолосое супероружие посадили в «Телесфор» не ради безопасности ЕгоСына. Скорее, хотели, чтобы мальчик почувствовал себя в ответе за нечто большее, чем какое-то там человечество. Черт, я обожаю лабораторных крыс.