Шаги в глубину
Шрифт:
— Как… Как здесь красиво.
Голос был тихим и ужасно удивленным, этот голос будто привыкал к самому себе.
Лиминаль опустилась на колени и провела ладонью по песку. Я поморщилась: этот песок можно прессовать в ТВЭЛы и продавать отсталым мирам. Голая белая ладонь, играющая с песком, — и бегущие цифры в уголке картинки.
«Бр-р-р».
— Кто ты?
Коленопреклоненная девушка подняла руку, и между пальцами посыпался легкий песок. Песчинки летели прочь, а Лиминаль смотрела прямиком в
— Кто я?
Изображение окрасило алым, и запульсировала надпись: «Щиты перегружены! Обеспечьте…»А потом картинка пропала. Как скучно, подумала я. Развязку можно додумать: Дональд, обливаясь потом и обделываясь на ходу, затащил эту непонятно почему живую милочку на корабль. Дальше логике и здравому смыслу места нет вообще: Лиминаль выжила.
Конечно, за то, что Дональд сохранил «последнюю из», — честь ему и хвала от «Книги утерянных видов», но глупо-то как.
— Она н-ничего не помнит, — грустно сказал Дональд.
«Тебе повезло, обормот».
— И на что она тебе сдалась? Полкорабля заразил, небось?
— Она в-вывела всю радиацию за сутки. «Т-телесфор» — за трое.
— Мило, но это не ответ. Зачем она тебе понадобилась?
Дональд вздохнул:
— Т-тебя там не было. Ты не п-поймешь.
Ну, моя очередь вздыхать. Куда уж мне.
— Ясно. Допустим. Почему она в криокамере?
— Она заб-болела.
«Насморком», — закончила я про себя. Ржать хотелось ужас как, но поскольку мое состояние попахивало истерикой, приходилось сдерживаться. Тем более что обормот соизволил продолжить. Глядя на мерцающие приборные панели, он просто говорил, говорил, говорил…
— Какая-то особая лучевая б-болезнь. Через час ак-ктивной жизни она слабеет, еще че-через час впадает в к-кому на месяц.
— И ты захотел ее вылечить?
— Н-ну… Да.
Жалок и безнадежен.
— И ты, конечно, в курсе, что Лиминаль формально мертва? — с надеждой в голосе спросила я.
— П-первый Гражданин формально уже в-восемь тысяч лет как издох, — огрызнулся Дональд. Видимо, состояние его драгоценной убийцы-неудачницы было очень больной темой. Так и запомним.
— Сравнил, еретик. Думаешь, можно найти лекарство от болезней жизни после смерти?
Он пожал плечами:
— З-знаешь, я не верил, что выпотрошу счет ЕгоМ-меча. Да в-вот хоть мы с тобой. Скажи, так бывает?
Странный у него взгляд. С другой стороны, а какой взгляд может быть у человека, чья наивная вера и глупость получают оправдание на каждом шагу? Это взгляд везунчика, и я буду не я, если не повожу его мордой в грязи.
Но — потом.
— Итак, зарабатываем деньги на нас всех, бегаем от твоих преследователей, ищем лекарства для твоей Реи. Я ничего не попутала в заданиях?
— Хм. Заб-была своих преследователей.
А, ну да. Я снова расслабилась.
—
— И лекарства — это г-главное.
— Но-но, не борзей. Зачем тебе так понадобились лекарства? Вам часа в день мало?
Дональд ничего не сказал, но выражение лица у него было крайне нецензурное, даже кончики ушей порозовели. Милый малыш. Милый и страшный, потому что я его не понимаю.
— Не дуйся. Лучше дай мне капитанские полномочия.
— Чего?! Зачем тебе полномочия?
«Спасибо, я уже поняла, что ты не заикаешься, когда взбешен или взволнован».
— Потому что обшивка уже почти восстановлена, а значит, нам пора лететь. А значит, нам нужен лучший пилот. Намек ясен?
В рубке стало очень тихо, в глазах у Дональда плясали отблески приборных панелей, там были негодование и обида, а еще — сомнение. Он просто не понял, что у него нет выбора.
— Давай быстрее, мы на кино и так много времени извели. Командуй виртуалу.
— «Т-телесфор».
— Слушаю, Дональд.
— Передать летные п-полномочия…
Он запнулся и посмотрел на меня. Ах да, я невоспитанная девочка.
— Меня зовут Алекса.
Дональд кивнул вместо «будем знакомы» или «очень приятно». Он тоже невоспитанный мальчик, но, впрочем, ситуация и не обязывает.
— П-полномочия — Алексе.
— Принято, Дональд.
Я уселась на ложемент. Поерзала.
— «Телесфор», низкоуровневую настройку реактора на второй экран, векторные данные возможных прыжков — на пятый. Остальное обсуждаем уже в синхре. И интерфейс синхронизации давай сразу, ага?
— Принято, Алекса.
Я тонула, копье легко пробило мне разум, и ускользающим краем человеческого сознания я зацепилась за картинку: Дональд вышел из рубки. Извини, парень, зато у тебя есть цель жизни и корабль. Унижение в обмен на сохранение того и другого — не самая крупная плата.
Ты уж мне поверь.
Глава четвертая
Незнакомый фрегат кипел — мощный, великолепный. Бурлящая сущность машины вливалась в меня, насыщая болью и восторгом, скрепляя намертво человека и корабль. Я висела в огромном силовом пузыре, я ощущала чужую мощь, и на языке вертелся горький привкус одного-единственного слова:
«Измена».
Прости, Алый, но это слишком великолепно.
Наверное, так изменяли любимому в ночь после его похорон — черт, красивым, наверное, был мир, когда были кладбища и обряды. Восторг от краха условностей, горечь собственных противоречивых чувств, страсть — все это заменил мне космос.
Звезды и я.
Реактор, силовые пилоны, энергетические контуры, оружие — я перебрала сознанием корабль, и в каждой крохе, в каждой чешуйке живого металла нашлась частичка потрясающего гения, и самое время испытать эту гениальность.