Шаги за спиной
Шрифт:
Четвертой проблемой была музыка. Та музыка, которая раньше жила и трепетала в сердце, как бабочка, залетевшая в комнату, где она?
Валерий попробовал запеть песню птички.
– Заткнись, пожалуйста, – сказала Людмила.
– Но я же композитор!
– Сраный композитор.
Зазвонил телефон и Людмила подняла трубку.
– Алло… Нет, вы не туда попали, барышня. Такой здесь не живет.
Она молча встала и ушла на кухню греметь посудой.
У зеркала лежала колода карт.
Карты были старые, заигранные, с замятыми уголками, а
– Девятка треф, – сказал Валерий и вытащил карту.
Король червей. Нет, так не годится.
Он попробовал сосредоточиться. Везет лишь тому, у кого есть определенное желание. Нужно сосредоточиться на этом желании… Вот так…
– Десятка бубновая.
Да, карта оказалась бубновой десяткой. Значит, все дело в силе желания.
Люда вернулась из кухни. Ее глаза были заплаканы, но голос спокоен и чуть насмешлив:
– Звонила твоя любовница.
– Когда?
– Только что. Я сказала, что ты здесь не живешь. Я же тебя предупреждала насчет женщин.
– Что она говорила?
– Не слушала. Значит, все таки «она».
– Постой, это же чепуха все это!
– В смысле?
– Наверное, это была знакомая по работе или еще кто-нибудь. Она хотела передать что-то важное, поэтому и позвонила, разве непонятно?
– Если что-то важное, то она еще перезвонит.
Валерий загадал бубновую даму, сосредоточился и вытащил бубнового короля. Почти попадание в десятку. А теперь я хочу, чтобы она позвонила мне снова. Я хочу, хочу, хочу…
Звонок.
Он схватил трубку.
– Кто звонит?
– Это я, – сказала Тамара.
– Почему ты звонишь?
– У меня важная новость: в Доме никого нет, все уехали.
– Они наверняка оставили собаку.
– Нет, собака была в машине. Ты очень хочешь довести дело до конца?
– Очень хочу. Я хочу, хочу, хочу.
(Вошедшая Людмила покрутила пальцем у виска)
– Уже прошел почти час, как они выехали. Тебе нужно спешить.
– Все получится в этот раз, – сказал Валерий, – сегодня мне особенно везет.
Он собрался и вышел. Людмила не говорила ни слова; он остерегался взгянуть в ее глаза, зная, что увидит в них то же самое выражение. Уже закрывая дверь, не удержался и взглянул.
– Я скоро.
– Пока.
74
Близился вечер. Полукруглая, с вогнутостью, туча несколько раз капнула дождем и передумала. Пизанский домик автобусной остановки потерял свою крышу – разобрали на доски. А автобусы в здешних краях вымерли окончательно.
Валерий взял лесенку и, совершенно не стесняясь, подошел к передней, решетчатой ограде. Во дворе действительно не было людей. А собаки?
Он поднял камешек и бросил во двор. Никакой реакции.
Следующий камешек он бросил в стену металлического сарая.
Сарай загудел как барабан. Подождем. Никого и ничего. Третий камешек он бросил в стекло одного из передних окон
Очень хочу!»
Камень попал точно в центр стекла и оно осыпалось, обнажив черное зияние коридора. Снова никакой реакции. Даже сигнализации нет. Просто отлично. Сделаю это, а потом избавлюсь от Людмилы. Мне просто нужно будет сосредоточиться и сказать: «она мне надоела, пусть исчезнет, пусть исчезнет как нибудь». И что-нибудь случится, и она уйдет из моей жизни.
– Я хочу, чтобы там были деньги! – сказал он и пошел к боковой стене. Он думал о деньгах и о Людмиле – от этой женщины нельзя было избавиться даже в мыслях. А все же было что-то: наш первый поцелуй, на катке, под музыку, быстрый поцелуй и ее холодные руки на моих щеках, она сняла шапку и невидимый снег осыпал ее тонкой мукой мельчайших снежинок.
Снежинки в ее волосах смотрелись как бриллиантовая пыль на бархате. Но почему это больше не повторится? Прекрати думать о постороннем!
Он подставил лесенку и спрыгнул во двор. Не забыл перебросить веревку с узлами. Проходя мимо телекамер, он показал фигу каждой. Потом передумал и разбил их двумя нечеловечески точными попаданиями. Главное – это сосредоточиться.
Он вошел внутрь через разбитое стекло. Попробовал несколько дверей – все незаперты. Где-то в этом доме должны быть деньги. Вы когда-нибудь забирались в чужой дом, полный чужих вещей, которые могут стать своими, только протяни руку? Есть особый запах в таком доме, особая тайна у каждого ящичка, который, возможно, скрывает сокровище, в таком доме особая тишина и хочется не будить ее – как будто хозяева спят и не хочется тревожить их сон. А каждая вещь – как влюбленная женщина: тянется к твоей протянутой руке.
Так было однажды с Людмилой, еще до всего; она читала книгу, положив правую руку на стол; моя рука лежала рядом; ее рука, бессознательно двигалась, то ли выбивая ритм мелодии, то ли вздрагивая в такт с переживаниями – но она двигалась в сторону моей руки. Я переставил свою руку и ее рука сразу изменила направление. Она так тянулась ко мне, еще тогда.
Прекрати думать о постороннем!
Сокровище обязательно должно быть здесь. Но его нужно найти. Он огляделся, казалось, будто от него отделяются невидимые властительные нити и тянутся ко всем предметам – такое он уже чувствовал однажды, перед выигрышем в лотерею.
Вон туда!
Он поднялся на второй этаж (на третий вела винтовая лесенка, сделанная из прозрачного пластика) прошел коридорчик и нашел еще одну незапертую дверь. Ого! это, должно быть, кабинет шефа. Деньги где-то здесь (он сверился со своим внутренним голосом) – да. Они обязательно будут здесь.
На стене висели картины с изображениями пейзажей и женщин.
Вон та похожа на Людмину, а вот Асин портрет, на портрете она совсем молоденькая, лет семнадцать. Откуда? Люда тоже мечтала о собственном портрете, только не о такой дешевке, которую пишут на улицах за один сеанс. Сколько можно думать о ней!