Шаги за спиной
Шрифт:
Очаровательная улыбка смягчила иронию, и Эттан милостиво склонил голову. Ну, держись, девочка!
Через пять минут он оказался разбит в пух и прах, и сам не понял, как это произошло.
Еще через пятнадцать минут Эттан проиграл второй раз, а потом и третий.
После двенадцатого проигрыша ему удалось один раз выиграть, а потом он проиграл еще три раза.
И вновь выиграл. И опять проиграл.
Александра улыбалась, парировала ходы, отбивала атаки, и заодно болтала о том, о сем. А еще уверяла, что такому блестящему
Особенно с Орденом Моря!
И сбежать-то никому не удалось... кому-то удалось?
Ой, как страшно! А если они сюда придут? Вы же нас защитите, правда?
А если они решат освободить магистра?
Это невозможно?
Ах, какое облегчение это знать. Но вдруг они решат устроить налет на Ламертину?
Бесполезно?
Подделают приказ! Чтобы им выдали ценного пленника.
Невозможно? Приказ запечатывается личным перстнем Преотца - и кольцом самого Эттана. Два раза. А если не будет второй печати, значит, надо хватать негодяев...
А если они ее подделают?
Невозможно?
Ох, как приятно это знать! Но вдруг?
Есть тайный знак в письме. Который знают только Эттан с комендантом.
О, Великий и Величайший, воистину, ваша мудрость не знает границ.
К концу вечера Эттан уверенно выигрывал две партии из трех. Алаис слегка поддавалась, так, чтобы не было заметно. Заслужил.
Столько ценной информации она бы ни от кого не узнала. И хвалила Преотца, на чем свет стоит. И умный он, и потрясающе легко все осваивает, и другим было бы намного сложнее, и...
Эттан млел.
Даже от дурочки приятно услышать дифирамбы в собственный адрес. А от умной женщины - втройне. Все же, Луис не так глуп, если позарился на эту девчонку. Хотя Эттан предпочитал более статных женщин, но была в Александре какая-то изюминка, нечто такое... Было.
Очень интересная женщина.
***
Вечером, в общей спальне (а как еще убеждать окружающих, что они любовники?) Луис от всей души поаплодировал Алаис.
– Алекс, ты гений.
Алаис медленно присела в реверансе. В роскошном кружевном пеньюаре это выглядело забавно - коленки виднелись.
– Теперь мы знаем многое, но далеко не все.
– Думаешь, отец что-то утаил?
– Я бы утаила. Обязательно.
– И что теперь делать?
Алаис потеребила губу. Подумала.
– Если было бы устроено покушение на Преотца, если бы его захватили в заложники... нас - нет, мы не настолько важны для него...
– Вряд ли и это подействует.
– А если устроить коменданту 'день прочистки'?
Луис подумал.
– Это возможно. Вряд ли его помощник в курсе всех тонкостей. Если комендант свалится с болезнью, то его помощник станет на пару дней главным. И выдаст нам магистра. Мне - точно.
– Надо это все еще
– Выспишься ты, как же...
Маленький ребенок - существо страшное. Орет он, когда ему хочется. По счастью, есть няньки, но кормить ребенка встает мать. А Луис, обладая чутким слухом, также просыпался. Потом, конечно, опять проваливался в сон, но...
Он никому и никогда не признался бы, но однажды...
Малыш захныкал. Нянька отлучилась, а утомленная Алаис спала, как оглушенная. Мужчина встал и подошел к колыбели. Медленно и осторожно подсунул ладони под тяжелое тепленькое тельце, вытащил, прижал к себе...
Плач прекратился.
Малыш изучал незнакомца, Луис изучал малыша. И обоим нравился результат.
Младенец был... забавным. С хохолком на головке, с ясными блестящими глазенками и беззубой младенческой улыбкой во все десны, с крохотными ручонками, которые пока бессмысленно двигались в воздухе. Он доверчиво смотрел, не ожидая подвоха. Его никто не обижал, не поднимал на малыша руку, этому ребенку никто и никогда не запретит завести собаку, никто не посмотрит на него леденящим взором...
Луис попробовал представить, как Алаис, в угоду мужу, игнорирует сына.
Не получилось.
Картинка складывалась совсем иной. Летящий из окна муж, летящая вслед скалка, и машущая им рукой женщина, с ребенком на руках. А нечего тут! Муж - преходящее, а ребенок - нечто вечное.
Мужчина стоял с малышом на руках у открытого окна, и мысли, которые лезли в голову, были... странными.
А ведь у него тоже будут дети.
Какими они будут? От кого? Как он будет их воспитывать?
Потом вернулась нянька, малыша пришлось отдать, но Луис часто поглядывал на Алаис уже по-новому. У них ничего не может быть. Она - Карнавон, он - Лаис.
А - жаль.
Только от сильной женщины рождаются умные и сильные дети. Луис постепенно понимал, что кого бы он ни нашел, она будет проигрывать Алаис Карнавон. Но...
Кровь.
***
Эдуард, герцог Лаис, смотрел с башни на бушующее море.
Оно ревело и бросалось на подножие замка, оно и не думало успокаиваться, волны пели, приветствуя... или требуя? Или и то, и другое?
– Отец?
Сын подошел почти неслышно. Эдуард повернулся, с любовью посмотрел на своего первенца. Феликс родился слабеньким, и сколько же усилий потребовалось, чтобы выходить его, вырастить... но сейчас юноша ничем не уступал своим сверстникам. Прекрасно скакал верхом, владел мечом, и Эдуарду доподлинно было известно, что местные деревенские девушки тоже не жалуются на молодого господина, щедрого и не злого. Красавца с золотыми волосами и карими глазами. Совсем не похожего на мужчин со старых портретов... впрочем, эти портреты давно были убраны с глаз долой. Фамильная галерея была закрыта для посторонних.