Шах и Мат
Шрифт:
— Вот теперь можно идти на сонную летучку пятничного вечера.
А может быть лучше пропустить? Телефон я не включала с обеда, пусть думает, что я мучаюсь с выбором.
Плотно зашторив окна и закрыв ящики стола, вышла на цыпочках. И стараясь не стучать каблуками, направилась в сторону монтажной. Поворот еще один поворот. Вокруг ни души и это прекрасно, а теперь осталось пройти через монтажную. Затем так же тихо и не привлекая внимания пересечь ее, спуститься на один лестничный пролет и попасть во второй коридор. А уже оттуда на улицу к машине и домой.
— Аня! — Иришка остановила меня
— Где ты пропадала?
— Думала.
Односложными ответами в ее обществе я пользуюсь редко, поэтому хорошо знающая меня Иришка настороженно улыбнулась:
— Ты обиделась на меня, да? Прости…
— Ты о чем сейчас?
— Анют, он мне просто сказал, что у нас представителем Группы «РоСтас» из Киева будет некий Шевченко Роман. А я и предположила, что ты не обрадуешься. Сообщила, что был у тебя знакомый с таким именем и фамилией, нагадил в душу вот и… Вот почему он знает. Ты простишь меня?
Стою и думаю, что нагадить он успел не только в душу, да и вообще по жизни. С тех пор я как пришибленная мужикам не верю, и многих из них подобное отношение бесит. Но это мелочи, главное жива, здорова, мозги вправлены и от любви большой и маленькой не потекут.
— Во-первых: спасибо, что так лояльно предостерегла, а во-вторых: чего ты нервничаешь в твоем-то положении. Успокойся, дыши глубже, легче, свободнее и вообще я тебе завидую.
— Знаешь, будь я в твоем возрасте и с такими внешними данными, — начала Иришка, — я бы…
— Стоп, историю о том, что моим суповым набором и грудью, не дотягивающей до двойки мужиков можно разить направо и налево, я слышала не раз. С меня достаточно не повторяй. Верю, я шикарная и завидовать не должна.
— Тебе и в твоей шкуре хорошо. — Добавила она примирительно мой традиционный ответ на женские увещевания по мне родненькой.
— Знаю, у меня все хорошо. А теперь ты расслабься и получай от жизни удовольствие.
И только сделала шаг в сторону монтажной, чтобы продолжить свой побег, как двери в нее открылись и в коридоре отчетливо раздались мужские голоса. Я замерла как изваяние, услышав довольный голос Ромы.
Он смеялся, он был счастлив, он с семьей, с сыном, а я..?
Иришка же ухватив за локоть, оттащила меня за угол:
— Эй, ты чего?
— Он уже тут? — опешила я.
— А ты думаешь, почему мы тебе раз двадцать звонили? Греков под машину попал. То есть как попал, — усмехнулась она, — из-за проводов упал с площадки и под машину… хорошо что скорость небольшая была… жив остался… сейчас выбирают между тобой и Архиповой… — ее слова ко мне пробивались как через плотную подушку набитую пером. — Но ты сама знаешь, что она не вариант…, так что выбор остался за…
— Я телефон вырубила. — Сбитая с толку ее объяснениями ответила я, еле ворочая языком.
— Ань, ты почему побледнела? — Иришка выглянула за угол. — Сюда идут! — не отпуская меня, повела обратно. — А сейчас зачем вернулась? На летучку?
— И
— Эй! Вернись в свой кабинет и либо спрячься, либо приди в себя! Ты меня слышишь?
— Да, слышу, спасибо. — Моя оторопь отступила. Так же на носочках, но уже значительно быстрее вернулась к себе, никого не встретив. Кабинет с плотно зашторенными окнами при выключенном свете был погружен во тьму. С удивлением заметила что, пытаясь сбежать, забыла его закрыть и даже запасные ключи оставила на тумбе. Этому я удивлялась не долго, звук открываемой двери загнал меня под стол.
Глупо, конечно прятаться в своем кабинете, под своим столом, но страх встречи с прошлым вначале заставляет прятаться, а уже потом думать. Собственно сидя под столом и глядя на обувь «пришельца» я думала:
— А что в моем кабинете понадобилось помощнице нашего замдиректора? Ошиблась дверью?
Однако появившиеся в поле зрения черные туфельки с красным задником и десятисантиметровой шпильке «ошибившись» уходить не собирались. Прошествовав до моего стола, они обернулись на 180 градусов и, найдя точку опоры, замерли в ожидании. Замерли изящно: одна чуть вперед, полностью соприкасаясь с полом, вторая — касаясь его носочком, развернута под углом к первой. Положение ножек в стиле пин ап даже сзади смотрится впечатляюще.
Значит, кого-то ждут, но почему здесь?
Ожидать ответа на этот вопрос пришлось не долго. Дверь открылась, и вошел некто в коричневых мужских полуботинках на шнуровке. Их обладателя я узнала сразу, захотелось громко сказать: — Степа, ты придурок!
Но меня бы никто не услышал. Наверху послышалось довольное сопение. Целуются. Пока я думала, как сообщить о своем присутствии, действия на верху стали принимать более активный характер. Однако, спешат голубчики.
Мягко соскользнувшая деталь одежды, через которую легко переступили дизайнерские туфельки, была поднята мужской рукой. Туфельки тут же оторвались от пола и зависнув над ним, удалились друг от друга. Ответный ход возвестил звук расстегиваемой молнии.
Ну, не появляться же прямо сейчас?! Хотя летучка уже идет, наверняка решат воспользоваться моим отсутствием. Но, если сюда заглянет Федор со Шевченко, что вполне вероятно, то тут уж не до шуток! Когда бы я не вылезла, все равно получится гадко. Так что или сейчас, или никогда…
— Где этот чертов карандаш? — возмутилась я вслух и двинула стулом. Фраза прозвучала двусмысленно и смешно, но на юмор у парочки времени не хватило.
Возвращение туфелек на пол, под звук застегиваемой молнии было молниеносным. Напрочь позабыв о конспирации и контрацепции нечаянно оброненной из-за «чертового карандаша» голуби вместе вырвались из моего кабинета.
"Господи сжалься над несчастной Настеной, открой ей глаза чуть раньше, чем мне," — думала я, распрямившись и глядя им вслед. Что уж там сделаю вид, что действительно искала ненавистный канцелярский товар, закатившийся под стол:
— Эй, зачем заходили!
— Оставьте их, они уже далеко. — Ответили мне из темноты.
Фраза прозвучавшая в, по сути, пустом кабинете, была сродни слуховой галлюцинации. Мое «йок!» привидение в лице Шаха расценило по-своему. Отделившись от темного угла, он улыбаясь, приблизился.