Шах и Мат
Шрифт:
Приняв заказанное, с интересом расспросила его о делах трудовых. Не смотря на увертки и шуточные переводы тем в плоскость горизонтальную, общее видение было получено. Журнал развивается и берет новые высоты. Самое время ненавящево предложить услуги нашей фирмы, которая зрит в будущее широко открытыми глазами и скрестив пальцы, роет туннель в сторону света. О чем я и поведала, увиливая от щекотливой темы — «Личная жизнь Тур Анны Михайловны — без завес». Вступительным аккордом к главной теме нашей встречи стала история
Дав ему отсмеяться, я пошла ва-банк:
— Лешь, как ни стараюсь, не заказываете вы у нас ничего, и не берете.
— Об этом всегда можно договориться. — Хмыкнув, пространно начал он, внимательно оглядывая меня.
— Вы только думаете. А что скажешь насчет сегодня? — облизав ложечку, потянулась за следующим кусочком пирожного.
— Было бы не плохо, — сглотнув, согласился он. Подавшись вперед он, как и раньше заглянул в мои глаза. Пришлось ими невинно похлопать.
— Я уезжаю завтра утром, так что времени для обсуждения предостаточно.
— А у меня есть место. — Улыбнулась сладко. — У тебя время. Что скажешь, обсудим сегодня вечером?
— Обсудим. — Тут же согласился Алексей.
— И на что я могу рассчитывать?
— Скажем на тридцатисекундный ролик.
— Не плохо для начала, но может быть у тебя возникнут новые варианты?
— Только после первоначального обсуждения. — Уже значительно теплее согласился он.
— Меня это радует. Так я поговорю с ним, и встретимся.
— Втроем? — чуть не поперхнулся Добровольский.
— Тебя это пугает?
— Ничуть, я рад, что ты не комплексуешь по этому поводу.
— Ничуть, — протянула карточку с адресом нашего офиса и номером телефона Фельдмаршала. — Предварительно поговорим с ним, а затем еще с парой-тройкой наших. — Глаза Алексея стали шире, потом сузились и, превратившись в кота, объевшегося сметаной, он нежно вопросил.
— Ань, ты свалишь, оставив меня с мужиками разбираться?
— Что поделаешь, меня тридцатисекундные ролики не заводят. — Я старалась спрятать улыбку, очень старалась. Не вышло.
— Хорошо я подумаю, что еще мы можем… — взглянув в мою сторону, он оценил снисходительность моей улыбки и расслабился. — Я так и знал. Играешься.
— Нет, я только что весьма эффективно провела обеденный перерыв и нашла потрясающего заказчика тридцатисекундного ролика. — Отодвинув от себя пустые приборы, поинтересовалась. — Так тебя ждать в нашем офисе?
— Так это еще и офис? — усмехнулся он, постукивая карточкой по пальцам. И уже серьезнее. — Конечно, меня ждать.
— Тогда до встречи.
— До встречи.
Выезжая в направлении Тенистой вспомнила как после разрыва с Ромой, пыталась оправдать свою глупость. Оправдать не получилось, мне не раз втолковать пытались, что с ним не имеет смысла встречаться, съезжаться, семью заводить. Не слышала. Верила, хотя он ничего толком не обещал.
Никто
А где же: «Я рядом, потому что мне с ним хорошо как и ему со мной», «Я рядом, потому что нам друг с другом здорово. Настолько здорово, что его тело я чувствую как свое, даже когда просто сидим рядом». Где же: «Нам больно друг за друга, я защищаю его, он защищает меня». И где то далекое и прекрасное: «Он, как и я не бросит в беде, болезни или старости».
Прерывисто выдохнула и сжала руль крепче. Под звуки саундтреков Normand Corbeil к игре Heavy Rain начала вспоминать почти забытую мантру…
«Спасибо, что бросил. Спасибо, что бросил именно в тот тяжелый период. Спасибо, за что попытался вернуться многие месяцы спустя… Спасибо, за то, что упрекал в разрыве мое желание стать матерью и законной супругой. Огромное спасибо… Иначе я бы так и цеплялась, за твое холодное „люблю“, позволяя унижать, не ценить, не любить и не жалеть меня ни за что и ни при каких обстоятельствах».
К офису добралась в боевом состоянии. Было уже ясно, что Мишу из другого проекта Фельдмаршал мне не отдаст. А значит: я точно знаю: куда поеду в отпуск, и что там буду делать четыре недели подряд.
Но как говорится — мы предполагаем…
4
Пятница утро.
Разгребаю завалы на полках стола в своем кабинете думая, как много я ненавижу. Ненавижу сны, которые идут следом за чувством одиночества, ненавижу мысли, которые нагоняют тоску, ненавижу едкие замечания окружающих твердящих о твоей неполноценности — если без мужа и детей, значит инвалидка. Ненавижу мужиков, («мужчинами» их назвать язык не поворачивается) тех, кто пользуется чувством безысходности у прекрасных дам. Потому что они предчувствуют, когда тоска вселенского масштаба скручивает женское сердце в тугой узел, и спешат предложить свои теплые и надежные объятия в купе с холодным расчетом на секс. Ненавижу…
— Так-так-так и куда это мы намылились? — Степан появился в дверях неожиданно. — Ань, ты уезжаешь?
— На данный момент просто прибираюсь у себя. — Выбираясь из-за папок и коробок, подумала, — а вот и первый стервятник. В подтверждение моих мыслей наш художник-постановщик играючи приблизился и стер с моего подбородка нечто, чего там быть не могло.
— Паутинка, — прокомментировал он, остановив взгляд на моих губах. Скользнул на грудь, что было отмечено следующим. — В междометии двух рек Тибра и Евфрата древнеримские рабы жили небогато.