Шахта - дело темное
Шрифт:
Время от времени передвигался и сам энергопоезд. Перемещали его с помощью лебедки, короткими рывками. После каждого рывка приходилось поправлять кабели и шланги и, если надо, то подвешивать.
А еще доводилось сокращать ленточный конвейер с нижней стороны лавы на конвейерном штреке. И хотя работа была разнообразная, но в памяти в основном осталось таскание стоек.
Тогда, летом восемьдесят второго года, ко всему прочему, Олега едва не отправили в колхоз. Но вовремя вмешалась мастер производственного обучения, явившаяся у Чудинову и отчитавшая
– Вам людей дали для того, чтобы они проходили практику, - говорила она ему на повышенных тонах, - а не для того, чтобы вы отправляли их на разные посторонние работы.
И Чудинов, сам известный горлопан, который мог на участке гаркнуть на расшумевшихся работяг: "Хорош орать! Мне одному тут "горловые" платят, а вам всем с лопаты", сидел и, не возражая, выслушивал мастера.
"Однако, - удивился Олег.
– Какой напор. Железная женщина. Прямо Маргарет Тэтчер".
В ту пору как раз недавно прошла короткая война между Англией и Аргентиной из-за каких-то забытых богом островов в Атлантическом океане.
Своих практикантов мастер от поездки на сельскохозяйственные работы отстояла. Но зато в колхоз в тот год отправился Алексей Воронцов. Поехал он, надо сказать, без особой радости, даже не предполагая, что поездка станет судьбоносной.
Практика тем временем подходила к концу. Боря Черенков и его подопечные решили отметить завершение совместной двухмесячной работы. Купили четыре бутылки водки "Русской" по пять рублей тридцать копеек. Килограмм вареной колбасы за два двадцать. Пару банок рыбных консервов "Минтай в масле" по тридцать пять копеек. Буханку хлеба. И пару бутылок лимонада. Оказалось, что пить водку не запивая, могут не все. Итого: уложились в четвертак - двадцать пять рублей.
– Обалдеть!
– произнес Василий Пастухов.
– В смысле, обалдеть?
– не понял Боря.
– Я за такие деньги у себя в колхозных мастерских неделю работал, - пояснил Василий.
– Привыкай, - сказал Боря.
– Если все нормально будет, станешь за неделю столько же зарабатывать, сколько у себя за месяц.
Собрались в комнате у Олега, благо соседи на тот момент отсутствовали. Нарезали колбасу, хлеб. Вскрыли консервы. Откупорили бутылки с водкой и лимонадом. "Маханули" по первой под традиционный "гагаринский" тост: "Поехали!" А затем, почти сразу же и по второй. Оживились, почувствовав первое опьянение.
– Как думаешь, Боря, - спросил Шамиль, - получатся из нас шахтеры?
– Как бы вам сказать, - уклончиво произнес Боря, - чтобы никого не обидеть.
– Да уж говори как есть, - сказал Олег.
– Ну, ладно, - согласился Боря.
– Вы сами этот разговор завели.
Он посмотрел на Шамиля.
– Ты точно будешь, - сказал Боря.
– Вы татары народ упрямый. Выучишься на ГРОЗа или проходчика, женишься, обживешься здесь.
Потом он посмотрел на Василия и произнес.
– Ты, Вася, не обижайся, но ты тут не задержишься. Поработаешь маленько и уедешь к себе в Тамбов.
Василий ничего
– А вот про тебя ничего не могу сказать. Может быть, ты и станешь шахтером, но у нас, скорее всего, тоже не задержишься.
– Куда же я денусь?
– спросил Олег.
– Не знаю, - ответил Боря.
– Сорвешься куда-нибудь отсюда. За подругой какой-нибудь, за "длинным" рублем, да мало ли еще за чем. "За туманом", как в песне поется.
Все помолчали, обдумывая услышанное.
– Ладно, пацаны, не берите в голову, - сказал Боря.
– Возможно, я ошибаюсь. Время покажет. А пока давайте выпьем.
Как показало время, Боря оказался прав на сто процентов.
После второй бутылки потянуло на воздух. Сложили в пакет оставшуюся закуску. Распихали по карманам пиджаков бутылки с водкой, и вышли на улицу. Бродили по поселку, пока не оказались в гараже у какого-то Петра Андреевича - знакомого Бори Черенкова, работавшего на шестом участке машинистом комбайна. Стаканы расставили на капоте "Жигулей". Петр Андреевич охотно выпил за Бориных учеников, за их будущие успехи в шахтерской жизни.
– Я тоже когда-то, как и вы лес таскал, - говорил он.
– А теперь машинист горных выемочных машин шестого разряда. Нас таких на шахте по пальцам пересчитать.
– Да ну!
– не поверил Вася Пастухов и вопросительно посмотрел на Борю.
– В самом деле?
– Да, - подтвердил Боря.
– На бригаду один человек. Специально по ремонту комбайна. Да еще и не в каждой бригаде есть. Обычные комбайнеры по пятому разряду работают.
Олег, Шамиль и Вася с уважением посмотрели на Петра Андреевича.
– А начинал, как и вы, - рассказывал тот.
– Двадцать лет назад. Только тогда это называлось не горнорабочий подземный, а доставщик-такелажник. А еще нас звали "лесогонами".
– Почти, как коногонами, - произнес Боря.
– Почти, - согласился Петр Андреевич и спросил.
– А ты что думаешь коногоны это такая уж древность? Я конечно на нашей шахте коногонов уже не застал. Но последних лошадей в Кузбассе из шахты вывели не так уж давно - всего лишь восемь лет назад. В семьдесят четвертом году, на шахте "Северной" в Кемерово.
– А ты откуда про это знаешь?
– спросил Боря.
– У меня там дальний родственник работает, - ответил Петр Андреевич и продолжил свои воспоминания.
– А лесу тогда в шахту гнали уйму. Целые составы с лесом на путях возле шахты стояли. Ведь лавы в основном деревянные были. Комплексы и комбайны только появлялись. Уголь на "отпалку" брали, на лопату. Взрывник лаву "отпалит" и наваливаешь уголек на привод. Двадцать тонн норма в смену на навалоотбойщика. А крепить сколько приходилось. И все лесом, лесом. Забойная крепь, посадочная. Костровая, органная. Сейчас "органку" только на нижнем сопряжении пробивают, а тогда по всей лаве перед посадкой кровли. А общая посадка это еще та штука. Кто знает - тому объяснять не надо. А кто не знает - тот не поймет.