Шальные похождения
Шрифт:
— У вас неприятности? — сочувственно спросил Вин.
— Эге, неприятности, туг ничего не скажешь. Худшего свойства. Сердечные неприятности. — Ну вот, что заставляет его говорить такие слова? — раздраженно, удивился Рик. Ему бы следовало сказать “неприятности с женщиной”. Впрочем, что в лоб, что по лбу.
— Босс, я слышал, что от сердечных неприятностей есть лекарство, — участливо сообщил Вин.
— Не от тех, какими я болею, Вин.
— Это что, серьезно? Это может убить вас?
— Нет. Я крепкий сукин сын. Ты не знал? Нет ничего
На следующее утро после изнурительных занятий медитацией Холли намеренно оделась в самые бодрые цвета. Гавайский рисунок яркой пестрой рубашки играл всеми оттенками радуги. Кораллового цвета брюки она надела с эластичным поясом, который делал их особенно удобными, когда она работала с детьми, нагибалась и много двигалась. Потом она прикрепила серьги в стиле “панк” — две огромных красных губы — и твердо решила сосредоточить все внимание на детях. Они нуждались в ней. Она не позволит им попасть в ловушку, в какую попалась сама. Приложит для этого все свои силы.
Но у детей на такие настроения есть шестое чувство. Они тотчас заметили, что с Холли что-то неладно.
— Вы слишком счастливая. Что-то случилось. У вас такой вид, как у моей мамы, когда отец попал в тюрьму, — сказал Бобби. — Она была слишком счастливая. Не по-настоящему счастливая. А только притворялась, чтобы я не расстраивался.
— Я сегодня печальная, Бобби, — призналась Холли. — Все иногда бывают печальными. Зато потом дни, когда нам хорошо, кажутся даже еще лучше. Как дождь заставляет нас еще больше ценить солнце.
— Но не выйдет ли тогда, что будет слишком много дождя? — возразил Ларри.
— Посмотрите, Холли! — воскликнула обычно застенчивая Марта. — Мне и правда нравится картинка, которую я нарисовала. Это вы едите мороженое в “Раю”.
Холли слишком хорошо помнила тот день. Рик сидел рядом с ней, соблазнял ее глазами, добивался своего прикосновениями — и все время обманывал ее.
— Вам не нравится? — спросила Марта.
— Это удивительно, Марта. — Девочка действительно очень далеко ушла от тех сжавшихся фигур, которые она рисовала всего неделю назад. Рисунок был сделан с размахом, в трех измерениях, и с особой заботой она вычертила конус мороженого. — Ты сделала великую работу!
— Правда? — Марта наградила Холли застенчивой улыбкой.
— Правда.
— Я тоже сделал великую работу, — объявил Джордан. — Я решил, что стану художником, когда вырасту. Это у меня в крови.
— В моей тоже. Эта картина слишком хорошая, чтобы ее выбросить. Я сохраню ее для себя, — решила Марта.
— Правильно, — сказала Холли. — Повесь ее среди вещей, которые для тебя важны. И не отдавай их, не подумав. Береги их. — Как Холли хотела бы поберечь свое сердце, а не отдавать его так глупо Рику. — Если хочешь быть лошадью, все мужчины будут ездить на тебе верхом, — пробормотала про себя Холли.
— Что вы сказали, Холли?
— Ничего, Марта, ничего.
—
— Ты о чем? — удивилась Холли.
— О Чарити. Она очень огорчена тем, что случилось.
— Ради Бога, почему?
— По-моему, Чарити чувствует ответственность за случившееся, ведь именно она передала тебе, что реальный мистер Поттер ждет ответа у телефона.
— Совсем не нужно ей чувствовать ответственность. Если получаешь плохое известие, виноват не посланец.
— Скажи это Чарити.
— Скажу.
— Не хотелось бы говорить, когда у тебя такое положение, но… ладно… но фактически мы с ней в некотором роде сблизились за последние несколько дней.
— Приятно слышать, Байрон. А я все удивлялась, сколько нужно времени, чтобы ты проснулся и почувствовал запах кофе. — поддразнила его Холли, радуясь, что у кого-то все сложилось романтически, в то время как у нее получилось наоборот.
Байрон улыбнулся и застенчиво пожал плечами.
— Такая красивая девушка, как она… Я не думал, что Чарити могла бы заинтересоваться кем-то в инвалидном кресле, ну разве лишь чисто платонически.
— И не стыдно тебе, — ласково упрекнула его Холли. — Думала, ты лучше понимаешь людей.
— Я не был уверен, что она полюбит такого мужчину, как я.
— Мужчину, как ты, Байрон? — возмущенно повторила Холли. — Послушай, многие женщины мечтали бы о таком мужчине, как ты. Поверь мне. Ты честный человек. Добрый человек. Чертовски сексуальный, с хорошей внешностью, с удивительным чувством юмора и с золотым сердцем. Ты прекрасен, Байрон. И не хочу слышать никаких возражений.
— Да, мадам.
Холли вздрогнула от всплывшего воспоминания, как-то то же самое ей сказал Рик: “У тебя и у Чарити есть многое, что говорит в вашу пользу. Вы обе добрые, порядочные люди, которые никогда не солгут, чтобы заработать доллар”.
— Не такой, как Рик Данбар, гм-м?
— Верно, и Гвидо был прав, когда подозревал его.
— А я не уверен, — задумчиво протянул Байрон. — По-моему, этот парень не был таким уж хорошим актером.
— И как ты полагаешь, что из этого?
— По-моему, парень крепкими узлами привязался к тебе. Сколько бы он ни хотел этого отрицать. В моем классе он даже вылепил твой бюст. И довольно удачно.
— И куда делся этот бюст?
— Он смял его, — нехотя признался Байрон.
— Видишь, вот так же он пытался смять и меня, — с горечью сказала Холли. — Но я не позволила.
— Знаешь, в этой истории Рик не единственный виновник. Твой отец сыграл главную роль, — напомнил ей Байрон.
— Я не забываю об этом. Ни на минуту.
— И что ты собираешься сделать? — с легким вызовом спросил Байрон.
Холли немедленно приняла вызов.
— Я намерена перестать взвинчивать себя здесь, поехать в город и сказать отцу, чтобы он держал своих частных сыщиков при себе.