Шалтай–Болтай в Окленде. Пять романов

Дик Филип Киндред

— И зачем мы поехали? — пробормотала она.

— По–моему, скоро уже съезд этот, — сказал Грегг так робко и жалобно, что Вирджиния устыдилась.

— Не привыкла я ездить по скоростным дорогам, — попробовала оправдаться она.

Эти горы, подумала она, какие они мрачные. Там и не живет почти никто. Как можно было построить школу в таком пустынном месте? Вот взять восточные горы — до нашего поколения там жили другие люди, а еще раньше в них тоже кто–то обитал. Очевидно, что люди там жили всегда. До англичан — индейцы. Неизвестно, кто населял их до индейцев,

но какой–то народ, какая–то цивилизованная форма жизни там присутствовала. И еще животные. Она сама слышала когда–то, как они там проворно шныряют туда–сюда. Какая–никакая, а жизнь. Здесь же горы напоминают бесцветные терриконы: земля — просто грязь, а растительность — бурьян, отдельными пучками торчащий то тут, то там, и среди бурьяна банки из–под пива и обрывки бумаги, принесенные в каньоны ветром. Так это каньон, а не расселина. Ветер ревет, словно хочет оторвать машину от земли.

Город был уже совсем далеко. Время от времени попадался одинокий дом на отшибе, заправка, мелькал какой–нибудь рекламный щит — но все это стояло особняком. Ничто их не связывает, подумала она. А по ночам где–то там, за обочиной светятся далекие огоньки.

— Вон он! — встрепенулся Грегг.

Впереди показалось какое–то строение, знаки и дорога. Вирджиния увидела светофор и белую разметку. Горел желтый свет, и она сбавила скорость, с облегчением думая о том, что ничего страшного не случилось.

— Спасибо, — сказала она.

Вирджиния успела повернуть налево, прежде чем загорелся красный свет, и они наконец съехали с шоссе. Машины теперь мчались в обратном направлении. «Скатертью дорога!» — мысленно пожелала она им.

— Нашли все–таки, — произнес Грегг.

— Нашли, — подтвердила она. — В другой раз уже не заблудимся. Будем ехать спокойно.

Он кивнул.

По обеим сторонам дороги, гораздо более узкой, чем шоссе, пошла посадка высоких деревьев необычного вида. Довольная, она показала на них Греггу и спросила:

— Что это за деревья? Не фруктовые.

— Не знаю, — ответил он.

— Может, для скрепления почвы. Или от ветра.

Вдалеке справа отвесно, как стена карьера, краснея сухой глиной, возвышался огромный обрыв. Наверху виднелась полоска листвы, но склон был голый.

— Далеко еще? — спросил Грегг.

— Вроде бы нет. Мы едем через Санта–Паулу. У тебя же карта — можешь посмотреть, сколько осталось.

Он зашуршал картой, пытаясь найти Охай.

— Это недалеко, — сказала она.

Теперь они ехали между деревьями пониже, их ветки сплелись в плотные округлые кроны.

— Апельсиновые, — обрадовавшись, определила она. Это была сельская местность с плодородной почвой, посреди полей хозяйничали трактора. — Тут живут фермеры. — И ландшафт был здесь, слава богу, ровный. — Мы, наверное, высоко забрались. Мы ведь с тобой в горах.

Грегг смотрел на трактора и людей, что трудились рядом с ними.

— Да это же мексиканцы! — разглядел он.

— Может быть, «мокрые спины» [142] , — предположила она.

Апельсиновые

деревца были такими низенькими, что Вирджиния почувствовала себя в сказочном мире: она бы, наверное, не удивилась, увидев тут пряничные домики и крохотных старичков с белыми бородами до самых туфель с загнутыми носами. Мрачное настроение и волнение куда–то исчезли, и она подумала, что, может быть, все у них получится со школой.

142

«Мокрые спины»— Прозвище сельскохозяйственных рабочих — мексиканцев, которые в поисках работы в США нелегально переплывают или переходят вброд пограничную реку Рио–Гранде.

— А как же школа? — вспомнил Грегг.

Он ведь так и не понял, он думал, что его везут в летний лагерь.

— Господи, — вздохнула она.

— И как же, — он беспокойно ерзал на сиденье, — как я домой вернусь?

— Мы приедем за тобой.

— Когда?

— На выходные. В пятницу вечером. Теперь ты знаешь.

— А если мне станет плохо?

— Там есть медсестра. Послушай меня. Ты уже большой мальчик, самостоятельный. Мне не обязательно быть рядом с тобой и день, и ночь.

При этих словах он жалобно зашмыгал носом.

— Прекрати, — сказала она.

— Домой хочу, — продолжая всхлипывать, заявил Грегг.

— Так, мы с тобой уже поговорили об этом. Ты знаешь — это делается, чтобы подлечить твою астму. И класс у тебя будет намного меньше, всего пятеро или шестеро ребят.

Это в своих письмах особо подчеркивала миссис Альт, владелица «Школы в долине Лос–Падрес».

— Хочу домой, — повторил Грегг, хотя знал, как и она, что это бесполезно.

Они оба понимали, что решение уже принято.

Найденная ими дорога резко повернула направо, в густой лес, потом пошла вверх, прочь от деревень, садов и полей. Начались настоящие заросли, какая–то заброшенная земля, и Вирджинии вновь стало не по себе. Дорога сузилась, искривилась, и снова она почувствовала безлюдность и пустоту незаселенного пространства. В одном месте им попался охотник с ружьем. Всюду были предупреждающие надписи: «Посторонним вход воспрещен. Частная собственность. Охота и рыбалка запрещена». Ей казалось, что от этих гор веет безжалостной первобытной угрозой. Она заметила свисавшую с деревьев ржавую колючую проволоку, ее когда–то натянули здесь, а потом — так она думала — срезали, чтобы сделать проход для какого–нибудь охотника.

— А вон ручей, — увидел Грегг.

Ручей тек за обрывом и деревьями. Когда они выехали на бревенчатый мост, ее взгляду предстала на миг группа рыболовов с заброшенными в воду удочками. Их машины стояли у дороги, и, чтобы проехать мимо них, Вирджинии пришлось максимально сбавить скорость. Никто из рыбаков даже глазом не повел в их сторону.

— Глянь–ка, рыбачат, — сказал Грегг и еще долго смотрел назад. — А мне можно будет на рыбалку? Мы уже подъезжаем к школе?