Шаляпин в Петербурге-Петрограде
Шрифт:
Шаляпина вскоре прозвучала со сцены Большого театра. Это вызвало яростное
негодование театрального начальства. Управляющий московской конторой
императорских театров Н. К. фон Бооль в срочном донесении в Петербург так
описывал выступление Шаляпина в концерте 26 ноября: «Когда он (Шаляпин.
— Авт. ) исполнил свой номер, публика по обыкновению шумно требовала
повторения. С верхов громко кричали: «Блоху» и «Дубинушку».
выходя на вызовы, обратился к публике и сказал, что «Дубинушка» песня
хоровая и что поэтому он спеть ее не может, если не будут подпевать. Раздался
взрыв аплодисментов, и Шаляпин начал «Дубинушку». Припевы подхватили в
зале очень дружно и даже стройно. Верхи ликовали, но из лож некоторые вышли
и оставались в фойе, пока Шаляпин совсем кончил». «Неужели это ему сойдет?»
— провокационно спрашивал чиновник.
Шаляпину грозило увольнение, но Теляковский убедил министра двора
барона Фридерикеа в том, что эта мера будет лишь способствовать
популярности певца, создаст вокруг него ореол несправедливой жертвы, вызовет
в массах опасное недовольство. И власти сделали вид, что не придают значения
случившемуся.
События 1905 года разные круги петербургской музыкальной
общественности восприняли по-разному. Русское музыкальное общество, вице-
президентом которого был великий князь К. К. Романов, осудило Римского-
Корсакова. У большинства же музыкантов деятельность композитора находила
поддержку и одобрение. Многие из них, в том числе и Шаляпин,
демонстративно отказались участвовать в концертах общества, протестуя проыщ
его реакционной политики.
В те годы стали играть еще большую общественную роль петербургские
концерты А. И. Зилоти. Оркестр под его управлением исполнял произведения
Римского-Корсакова и Глазунова — тех композиторов, которые находились в
оппозиции к властям. В начале ноября 1905 года в концерте в Дворянском
собрании прозвучали «Дубинушка» — симфоническое произведение Римского-
Корсакова по мотивам бурлацкой песни, и «Эй, ухнем» Глазунова. Оба
композитора, как и Шаляпин, черпали материал для вдохновения в том же
источнике — русской народной песне. Концерт проходил при свечах «из-за
бастующего электричества», как писала «Русская музыкальная газета».
В декабре 1905 года Римский-Корсаков и Глазунов пригласили Шаляпина
участвовать еще в одном концерте в Дворянском собрании. Шаляпин на бис пел
«Дубинушку», и зал восторженно приветствовал исполнителя.
Активное участие Шаляпина в общественной жизни, его искренний интерес
к
убежденным революционером. Его поступки часто были стихийны,
импульсивны, хотя побуждения глубоко искренни. Известно, что именно после
1905 года Шаляпин в разговоре с Горьким спросил совета писателя, не следует
ли ему вступить в социал-демократическую партию. Горький тогда твердо
возразил ему: «Ты для этого не годен. И я тебя прошу, запомни один раз
навсегда: ни в какие партии не вступай, а будь артистом, как ты есть. Этого с
тебя вполне довольно».
Исследователь жизни и творчества Шаляпина М. О. Янковский справедливо
считал, что тесные дружеские отношения с Горьким явились основной
причиной того гражданского пробуждения, которое характерно для Шаляпина в
пору первой русской революции. «Начиная с 1901 года, — писал Янковский в
вышедшей в 1972 году монографии об артисте, — Шаляпин, по сути, впервые
задумывается о вопросах, которые давно уже волновали передовые слои
русского общества. Несомненно, встречи в Нижнем Новгороде, где Горький
отбывал свою ссылку, общение там с другими лицами, находившимися в том же
подследственном положении, участие в концертах в пользу Народного дома,
бесчисленные ночные беседы с Алексеем Максимовичем — все это
содействовало известной активизации интереса к тому, что происходило в
стране. Итоги Русско-японской войны и события 9 января 1905 года явились
мощными толчками к тому, чтобы певец призадумался о происходящем в
России».
Именно тогда у Шаляпина возникла мысль создать могучий образ богатыря
Разина. Он не раз уговаривал Горького написать либретто оперы, а Глазунова —
музыку.
Летом 1905 года Горький, все еще находившийся в связи с январскими
событиями под следствием, жил в дачном поселке Куоккала, в 40 километрах от
Петербурга по Выборгской дороге. Рядом с Горьким в ту пору — его верный
друг и спутник Мария Федоровна Андреева, покинувшая Художественный театр
для того, чтобы целиком посвятить себя революционной борьбе.
Двухэтажный деревянный домик с мезонином под названием «Линтула»
(что в переводе с финского значит «Птичья») был снят Горьким и Андреевой у
дачной владелицы Эрстрем. Окна выходили на Финский залив, Горький подолгу
любовался прекрасным видом из окна своей комнаты.
В «Линтуле» нередко собирались В. Г. Короленко, В. В. Вересаев, Л. Н.