Шаляпин в Петербурге-Петрограде
Шрифт:
Андреев, А. И. Куприн, И. Э. Грабарь, М. В. Добужинский, В. А. Серов. Бывал
здесь и Шаляпин. Летом 1905 года Серов писал портрет Горького. В том же году
художник создал знаменитый портрет Шаляпина мелом и углем.
Летом 1605 года Горький и Андреева — частые гости в усадьбе Репина
«Пенаты». Навещал художника и Шаляпин. Гости подолгу разговаривали в
большом светлом кабинете художника.
3 февраля 1906 года в Петербурге наконец был открыт памятник
Глинке. Монумент создавался на деньги, собранные петербуржцами. Открытие
было приурочено к сорок девятой годовщине со дня смерти композитора. А
вечером на сцене Мариинского театра вновь шла опера «Руслан и Людмила» с
участием Шаляпина.
Стасов ликовал, это был для него большой личный праздник — ведь он всю
жизнь пропагандировал творчество Глинки. За несколько дней до памятного дня
он писал Глазунову, обращаясь к нему с просьбой помочь И. Е. Репину, который
желал принять участие в торжествах, побывать на спектакле и на церемонии
открытия памятника: «Мне смертельно хотелось бы, да и самому Репину тоже,
чтобы ему быть 3 февраля и на открытии у нас «Америки» (так Стасов называл
новый памятник. — Авт. ) на площади Мариинской (имелась в виду Театральная
площадь. — Авт. ), а также на шаляпинском Фарлафе внутри оперного дома — в
тот же вечер. Ведь Репин порядком повозился с обоими этими ребятами: с
Михаилом из Смоленска (имеется в виду Глинка. — Авт. ) и с Федором из
Казани (Шаляпиным. — Авт. ). Обоих писал и рисовал он. Да еще и будет,
наверное. Значит, как бы ему хотелось повидать обоих, одного на площади с
венками, другого на театральном паркете, где он прячется „во рву”».
Готовя партию Фарлафа, Шаляпин часто советовался со Стасовым.
— Эх, Владимир Васильевич, — говорил Шаляпин, — если бы я слышал в
жизни столько, сколько вы!
— А на что вам? — лукаво отвечал Стасов.
— Да вот знаешь, за кого уцепиться, когда делаешь новую роль. Пример —
Фарлаф! Вы вот Осипа Афанасьевича Петрова слышали?
— Слышал, и это было очень хорошо, но...
— Что но?
— Надо всегда думать, что сделаешь лучше, чем до нас делали.
— Знаете, стыдно, а я так вот и думал, да только надо на вас проверить.
— А ну-ка покажите.
— Хочу я так, — говорил Шаляпин, — не вбегает он на сцену. Можно?
— Ну почему же нельзя.
— Фарлаф лежит во рву, то есть я лежу, и убедил себя, что давно лежу и
вылезти страшно, ой, как страшно. И когда занавес
души, и вдруг из рва часть трусливой, испуганной морды, еще и еще, и вдруг вся
голова, а затем — сам целиком, вот вытянулся...
«И тут, — вспоминал свидетель этой беседы академик Б. В, Асафьев, —
было продемонстрировано все появление Фарлафа, и когда он показался весь, —
Шаляпина в комнате не было, а стоял гигантский верзила, сам себя напугавший.
— Я весь дрожу, и если бы не ров, куда я спрятался поспешно... — Белове
«куда» были неуловимо очаровательные трусливые акценты с паузочками, а взор
тянулся пугливо к рву. .
Надо было видеть радостную восторженность Стасова. Он тоже вытянулся
во весь свой громадный рост перед Шаляпиным и поцеловал его: «Ну уж
бесконечно умнее, тоньше и вкуснее, чем у Петрова». Дальше шли объяснения,
показы всей роли Шаляпиным и красочные «вставки» Стасова о Фарлафах
разных эпох, а кстати и о самом Глинке.
Заключительный свой жест — прихлопывание земли ногой вслед за
исчезновением Наины — Шаляпин показал изумительно, к окончательному
восторгу своего собеседника. Фарлаф — Шаляпин смотрит в пустое
пространство, и чувствовалось, что он еще видит «страшную старушку». Вдруг
обрадовался: «Нет!» И тут же струсил. И вот, чтобы убедиться, что
действительно никого уже нет, он сперва прощупывал ногой место исчезновения
Наины, потом с торжеством вступал на него всей тяжестью фигуры Фарлафа, и
тогда уже начиналось ослепительное «хлестаковское» хвастовство: „Близок уж
час торжества моего!"»
Последняя встреча Стасова с Шаляпиным состоялась 3 сентября 1906 года в
квартире Стасова. Было много друзей. За ужином хозяин дома провозгласил тост
за здоровье гостя, Шаляпин в ответ запел «Славу», остальные подхватили. Один
из гостей забавно читал остроумные юморески. «Но Шаляпин — Шаляпин,
какой он вчера был, просто невообразимо, — восхищенно писал Стасов брату.
— Так произвел «Ich grolle nicht» и «Die alten bosen Lieder»3, как, кажется,
никогда еще! Я подобного у него не слыхивал...»
В декабре 1906 года Стасов умер. Шаляпин не был на похоронах своего
старого друга, но на одном из венков, возложенных на могилу, была надпись:
«Мир тебе, дорогой мой богатырь Владимир Васильевич. Со скорбью Федор
Шаляпин»...
Без Стасова Шаляпину в Петербурге первое время было одиноко. Может
быть, именно поэтому он так стремился на «среды» Римского-Корсакова,