Шамабад должен гореть!
Шрифт:
Я взял их на мушку. Припал щекой к мокрому от дождя, упертому в плечо прикладу автомата.
Потом услышал сквозь рев непогоды неразборчивое Климово: «Амина?»
В следующий момент из зарослей выскочила пара вооруженных мужчин. Один тут же врезал Климу под дых, другой — стянул с него автомат.
Когда рядом с ними показался и третий, я открыл огонь. Хлопнуло. Пуля прошила душману грудь, и тот рухнул на мокрый песок, выгнувшись дугой.
В следующий момент по нам открыли ответный
Пули засвистели над головой. Кажется, они думали, что мы находимся гораздо дальше нашей настоящей позиции.
Ребята ответили короткими одиночными куда-то в кушири.
Я взял на мушку другого духа. Того, что схватил Клима. Хитрый душман прикрылся пограничником и втянул его в заросли.
— Сука! — Крикнул Стас, отправляя в направлении врага новую очередь, — а ведь если мы шли бы шагом, нас поснимали бы как голубей!
— Не отвлекаться! — Закричал я, — сосредоточится на бое!
Внезапно я увидел, как несколько черных теней показалось немного справа от зарослей рогоза. Они, увлекая за собой Клима, побежали вдоль самого берега, стараясь прикрыться ими, как дымовой завесой. Кажется, духи считали, что огонь ведется не с пляжа, а со стороны пограничной тропы.
— Уходят! — Крикнул Стас, — Надо предупредить наших!
Вася поднялся, встал на колено и задрал к небу руку с сигнальным пистолетом.
— Нет, стой! — Закричал я.
В следующим момент, раздался звук выстрела. Одежда на груди Уткина вздрогнула. Вася завалился набок.
Я не сказал больше ни слова. Выцеливая стрелка по вспышке, дал в заросли несколько одиночных. Стрелял низко, над самой землей. И попал. Попал, потому что душман разразился в своем укрытии длинной, отчаянной очередью, умирая в агонии.
Кусты задрожали. Когда его смерть спугнула остальных, еще двое выскочили из укрытия рогоза и дали деру по пограничной тропе.
Мы открыли по ним огонь. Хлопки наших автоматов затмевали шум дождя. Я увидел, как одна из темных фигур рухнула на тропу. Вторая затормозила, словно бы поймала пулю, но продолжила бежать.
— Сука,сука, сука! — Повторял Стас, подлезая к Васе.
Я поднялся на колено. Прислушался. Шум дождя снова застелил собой все иные звуки.
— Вася! Куда? — Стас принялся расстегивать Уткину китель, — куда ранили?
Вася молчал. Он только шумно дышал и похрипывал.
— Алим! ИПП! — Крикнул я, и Канджиев принялся доставать из Васиного подсумка перевязочный пакет.
— Стас! Доложить на заставу!
Алейников суетливо нашел сигнальный пистолет Васи, дал в воздух красную ракету. Потом кинулся к ближайшей розетке.
Я сел возле Васи. В темноте на его широкой голой груди почти невозможно было разобрать,
Алим, наплевав на светомаскировку, достал и включил следовой фонарь. Стал разворачивать перевязочный пакет.
Я увидел в правой стороне Васиной груди крохотную, кровоточащую дырочку.
Васин взгляд блеснул в темноте. Уткин глянул на меня. Поднял руку, явно призывая, чтобы я ее стиснул.
— Все будет хорошо, — сказал я и крепко сжал его большую пятерню. — Ты не помрешь, Вася. Я тебе клянусь — не помрешь.
— Все… Хорошо… — свистяще выдохнув, сказал Вася, — Все… Хорошо, Саша. Помирать мне… не страшно…
— Сейчас я тебя перевяжу, — начал Алим, прикладывая ватную подушку к ране, — сейчас перевяжу. Будет не больно. Скоро на заставе уже будешь. В тепле. Там тебя вылечат.
— Я… Настеньке… Письмо не дописал… — Проговорил Вася и выплюнул кровь на подбородок, — Саша… Отправь… Как есть… Только не пиши ей, что со мной стало… Пусть думает, что я живой…
Я заглянул в глаза Уткину. В них не было страха. Лишь спокойная уверенность и… смирение.
— Ты сам его допишешь, — сказал я и встал. — Алим, не оставляй его одного.
— Есть.
Тут вернулся Алейников.
— Доложил. К нам идет подмога! Заставу подняли к бою!
— Отлично, — сказал я и положил Стасу руку на плечо. Начал тише, что б Уткин не слышал: — Васю надо скорее доставить на заставу. Иначе не протянет.
Стас кивнул.
— Потому займитесь этим. Идти тут недалеко. Вы успеете.
— А ты? — Удивился Стас.
— Я иду за Климом.
Лицо Алейникова изумленно вытянулось.
— Как?! В одиночку?! — Возмутился он. — Да их, небось, человек десять!
— Ждать наших времени нет. Духи уйдут. Значит, в одиночку, — ответил я решительно.
Клима грубо бросили на мокрый песок. Он сильно ударился спиной о какой-то камень и потерял фуражку.
Четверо душманов собрались вокруг него. Еще двое дежурили на берегу, всматриваясь в темноту пограничной тропы.
Страшные, со скрытыми лицами, они показались Климу призраками с того света, что пришли сегодня забрать его с собой.
Внезапно красная ракета взвилась вдали. Она зажглась в небе, осветив все вокруг кровавым огнем.
И хотя на миг Климу подумалось, что «призраки» не отбросят теней. Они отбросили.
Потом один из них опустился к Вавилову. Снял с лица куфию.
— Я тебя зна-а-а-ать, — протянул он, показывая черные в темноте, большие, словно конские зубы. — Твой отец быть у нас. Амина тоже быть у нас.
— Что?.. — Непонимающе пискнул Клим.
— Хочешь, чтобы они живые — делать, как я сказать. Иначе — смерть.