Шамал. В 2 томах. Т.1. Книга 1 и 2
Шрифт:
В комнате ожидания повисло жуткое молчание. Кто-то всхлипнул. Какого-то старика вырвало. Другие начали перешептываться, многие молиться, а Бакраван был уверен, что все это – кошмар, его усталый мозг отвергал реальность происходящего. Зловонный воздух вокруг был холодным, но ему вдруг показалось, что он задыхается в огненной печи. Я умираю? – беспомощно спросил он себя и рванул ворот рубашки. Потом почувствовал чье-то прикосновение и открыл глаза. Несколько мгновений он не мог сфокусировать взгляд или сообразить, где находится. Он лежал на полу, невысокий
– Вы в порядке?
– Да-да, кажется, в порядке, – слабым голосом ответил он.
– Вы упали в обморок, ваше превосходительство. Вы уверены, что вам лучше?
Со всех сторон протянулись руки и помогли ему снова сесть на лавку. Он тупо поблагодарил их. Его тело казалось ему очень тяжелым, все чувства притупились, веки налились свинцом.
– Послушайте, – шептал человек с язвой желудка, – все это как Французская революция, гильотина, террор, но как это может происходить, когда у власти стоит аятолла Хомейни, вот что мне не понятно.
– Он не знает, – произнес невысокий иранец тем же испуганным шепотом. – Не может быть, чтобы он знал, он же человек Бога, набожный и самый ученый аятолла среди всех них…
Усталость навалилась на Бакравана, и он прислонился к стене, безвольно закрыв глаза и погрузившись в сон.
Через какое-то время его встряхнула грубая рука:
– Бакраван, тебя вызывают. Пошли!
– Да-да, – промямлил он и, пошатываясь, поднялся на ноги. Слова застряли у него в горле, когда он узнал Юсуфа, начальника «зеленых повязок», которые приходили вчера вечером на базар. Спотыкаясь, он двинулся следом за ним, проталкиваясь сквозь остальных, вышел из комнаты в какой-то коридор, поднялся по лестнице и зашагал по еще одному холодному коридору с камерами по обеим сторонам, в каждой двери – глазок, мимо охранников и других людей, которые бросали на него странные взгляды; где-то рядом раздавался чей-то плач. – Куда… куда вы меня ведете?
– Побереги силы, они тебе понадобятся.
Юсуф остановился у двери, открыл ее и втолкнул его в комнату. Комната была тесной, вызывала клаустрофобию и была битком набита людьми. В середине стоял деревянный стол, за которым сидели мулла и четыре молодых человека по обе стороны от него; на столе лежали какие-то бумаги и Коран; зарешеченное оконце высоко в стене голубело ясным небом и роняло в комнату косой столб солнечного света. У стен, прислонившись к ним, стояли «зеленые повязки».
– Джаред Бакраван, базаари, заимодавец, – сказал Юсуф.
Мулла поднял глаза от листа бумаги, который изучал.
– А, Бакраван, салам.
– Салам, ваше превосходительство, – дрожащим голосом ответил Бакраван. Мулле было лет сорок с небольшим: черные глаза и черная борода, белая чалма и потертый черный халат. Людям рядом с ним не было и тридцати, они сидели небритые или с бородами, бедно одетые; их оружие стояло у стены позади них. – Чем… чем я… могу вам помочь? – спросил он, стараясь сохранять спокойствие.
– Я Увари, назначенный Революционным комитетом в качестве судьи, и эти люди тоже судьи.
– Да, но позвольте сказать, ваше превосходительство, согласно нашей Конституции и древнему закону база…
– Просто отвечай на вопрос, – оборвал его один из молодых людей, – у нас нет времени выслушивать всякие речи. Ты знаешь его или не знаешь?
– Да, знаю, разу…
– Ваше превосходительство Увари, – прервал его Юсуф с порога. – Прошу вас, кого привести следующим?
– Пакнури, потом… – Мулла прищурился на список имен перед собой. – Потом сержанта полиции Джафруди.
Один из сидевших за столом сказал:
– Этого пса вчера ночью судил наш другой революционный суд, и сегодня утром его расстреляли.
– На все воля Аллаха. – Мулла длинной чертой вымарал имя из списка. Все имена, стоявшие в списке выше него, были зачеркнуты. – Тогда приведите Хассена Турлака, он в камере пятьсот семьдесят три.
Бакраван едва не вскрикнул. Турлак был журналистом и писателем, пользовавшимся огромным уважением; наполовину иранец, наполовину афганец, он был мужественным и страстным критиком шахского режима и даже провел несколько лет в тюрьме за свои убеждения.
Небритый молодой человек рядом с муллой раздраженно поскреб ногтями воспаленное красное пятно на лице.
– Кто этот Турлак, ваше превосходительство?
Мулла заглянул в список.
– Газетный репортер.
– Чего на него время тратить? Конечно, он виновен, – сказал третий. – Разве это не он заявлял, что слово можно менять, что слова Пророка не подходят для сегодняшнего дня? Он виновен, конечно же, виновен.
– На все воля Аллаха. – Мулла перевел внимание на Бакравана. – Пакнури. Он когда-нибудь занимался ростовщичеством?
Бакраван с усилием оторвался мыслями от Турлака.
– Нет, никогда, и он не…
– Он давал деньги взаймы под проценты?
Желудок Бакравана болезненно сжался. Он видел эти холодные черные глаза и изо всех сил пытался заставит мозг работать.
– Да, но в современном обществе про…
– Разве не ясно записано в Священном Коране, что одалживание денег под проценты является ростовщичеством и противно законам Аллаха?
– Да, ростовщичество противно законам Бога, но в современном обще…
– Священный Коран безупречен. Слово является ясным и вечным. Ростовщичество есть ростовщичество. Закон есть закон. – Глаза муллы сделались пустыми. – Вы поддерживаете закон?
– Да-да, ваше превосходительство, конечно, разумеется, поддерживаю.
– Блюдешь ли ты пять столпов ислама? – Они были обязательными для всех мусульман: произнесение шахады; совершение ритуальной молитвы пять раз в день; добровольная уплата закята, налога в размере одной десятой части годового дохода; соблюдение поста с рассвета до заката во время священного месяца рамадан и последнее – совершение хаджа, паломничества в Мекку один раз в жизни.