Шандарахнутое пианино
Шрифт:
Теперь давайте по-быстрому: в Гэлвестоне Энн телеграфировала просьбу денег, побольше, подождала три часа, получила их, вылетела в Даллас, сняла комнату, позвонила Джорджу и выдала ему «да», которого тот ждал столько лет. Слыша его слезы, его благодарность, она забронировала себе вылет «Дельтой» на следующий день; затем направилась в «Нейман-Маркус».
И вот: она бежала по бетонке аэропорта Детройт-Метрополитан, прелестная в мини-кафтанчике от Оскара де ла Ренты{241}, сшитого из розового льна. Поверх него на ней было нежное пальто из марокканской кожи.
И Джордж к ней бежал, идеально облаченный в безупречно подогнанную шотландку от «Дж. Пресса»{242}. Почти рискованным в его одеянье казался необузданный желтый галстук «Пуччи», который служил точным контрапунктом его степенным бесшовным ботинкам из кордовской кожи от «Чёрча Лондонского»{243}.
Смотрите, стало быть, вот они эдак бегут один к другому: совершенные монады ничтожества.
Они вихрем закружили друг друга в объятьях.
— Дорогуша, — сказала Энн, — я многое пережила. — На борту она подцепила легкую простуду, и Джордж очень, очень обеспокоился. Забрав ее багаж, они отправились прямиком в гостиницу, где Джордж принялся алчно массировать ей грудь «Вап-о-Рабом Вика»{244}.
Вполне правда то, что Джордж снял галерею. Тем не менее первую выставку Энн рецензировали легитимно; и она прошла с успехом. Консенсус, вероятно, представляет квартальный критик Аллан Лиэр, из «Объектива»:
…Поразительные снимки мисс Фицджералд при естественном освещении: промысловые рыбаки, ложащиеся спать, — лучшая серия всей выставки. Кадр за кадром мы видим, как эти усталые люди, подсвеченные сзади открытым люком, идут на давно заслуженный отдых. В нетерпении своем и измождении они уже на различных этапах разоблачения.
Контрастируя с ними, группа изображений под названием «Николас» вводит нас в личное, однако полностью переданное видение того, что в обычной жизни утрачено. Вновь и вновь мы видим все то же усталое лицо Николаса: «робкий воздыхатель», фиктивный ковбой родео, автолюбитель. На одном великолепном снимке, в клаустрофобной прачечной Николаса туалетным вантузом колотит по голове привлекательная женщина в возрасте: зрителю остается лишь гадать, что он совершил, чтобы заслужить такое! На другой фотографии он уставился прямо в камеру, очевидно — вот-вот заговорит, но не может придумать, что бы такое сказать. А на самом ужасном снимке из всех он приподнимается на унитазе, похоже, готовый броситься на камеру. На нем короткая сорочка лечебного учреждения, и мы видим, к чему привела его посредственность. Ничто из сказанного здесь не способно передать той банальности, которую мисс Фицджералд фиксирует блистательно и умело. Благодаря мастерству, человечности и внимательности она возвела предупреждающий памятник неудавшейся жизни.
Ступайте на эту выставку немедля.
Болэн направился на Север, сделав в штате Флорида две остановки. Одна — повидаться с Младшим Местом и осмотреть с ним пещеру нетопырей; летучих мышей из башни их друзья не отвергли, и они свисали с ними вместе вверх тормашками с потолка пещеры, словно тысячи
Он остановился на границе с Джорджией и купил гармонику М. Хонэра «оркестр морской пехоты»{245}, а затем почти весь вечер никак не мог исполнить «Никогда не выберусь из этого мира живьем» Хэнка Уильямза{246}.
Мимо проехал грузовик с вывеской: «ДЕРЖИ СВОЮ ПАЧКУ АМЕРИКАНСКОГО ПРОСТРАНСТВА». Вопрос только в том, на самом ли деле он это видел. Вот уж всем вопросам вопрос будет.
На пустынном пляже среди Морских островов Николас Болэн распаковал походную печку и принялся готовить ужин. Ему здесь пахло морем и песчаными рощицами ладанных сосен, что набрякали необычными птицами. Повернувшись углом к самодельному трейлеру, чей пол злобно смердел отбывшими нетопырями, «хадсон-шершень» смотрел носом в глубь континента.
Болэн занес складной нож, намазанный арахисовой пастой, над жестким куском хлеба и поднял лицо к морю. У него было чувство, что из него сделали пример другим; и что — даже сейчас — он включен в показ, экспонатом. Нож и арахисовую пасту он держал непоколебимо. Над ним высилось небо, круглое и стеклянистое, загон из стекла. Он улыбнулся, заодно со всем. Он знал, что в центрах государства и благотворных ведомствах гудят великие блендеры; сам же он, далеко-далёко, успел собрать все это воедино, пока жизнь еще дешева.
Но опять-таки его сдали ссадины, все эти невероятные ссадины. Словно желток яйца, которое держат против света, бледная, окончательная форма Болэна стала постепенно видна.
Я на воле.
Благодарности издателей перевода на русский язык
Издательства «Dodo Пресс» и «Фантом Пресс» сердечно благодарят соиздателей из Москвы, Тель-Авива, Магадана, Варны, Риги, Владивостока, Санкт-Петербурга, Великого Новгорода, Перми, Тюмени, Aбy-Даби, Реховота, Дзержинска, Киева, Минска, Лауаи, Этобико, Мюнхена, Гиватаима, Омска, Сургута, Воронежа, Харькова, Солнечногорска, Волгограда, Ванкувера, Холмска, Кишинева, Новосибирска, Душанбе, Могилева, Хабаровска, Дубая, Южно-Сахалинска, Берлина, Рязани, Беэр-Шевы, пос. Тульского, Братска, Чикаго, Калининграда, Балашихи, Самары, Лесного, Курска, дер. Степково, Батайска, Череповца, Новомосковска, Новороссийска, Ростова-на-Дону, Делфта, Ельца, Могилева, Барнаула, Шуи, Фукуоки, Ижевска, Актау, Зарайска, Кемерова, Жодино, Улан-Удэ, Тулы, Кельна, Набережных Челнов, Астрахани, Екатеринбурга, Полинга.
Пылкий благодарный привет Анастасии Котельниковой, Олегу Крючку, Сергею Штерну и Глебу Чугаеву за громадный вклад в это издание.
Отдельное спасибо нашим партнерам — компаниям Ahmad Tea и CoolConnections, текстильной типографии PointPrint, шоколадному ателье La Princesse Choco и лично Алле Комиссаровой, Киношколе им. Макгаффина, фестивалю Irish Week, фотографу Свете Мишиной, костюмеру-мастерице Нюсе Красовицкой, а также интернет-платформе «Планета» за всестороннюю поддержку подписной кампании.