Шанхайский синдром
Шрифт:
– На курсы я еду только в октябре.
– Ужины при свечах не улучшат твою репутацию.
Она права, отметил про себя Чэнь. Сейчас интрижка с ней была вовсе не в его интересах.
– Что толку быть старшим инспектором, – ответил он, – раз нельзя поужинать с другом при свечах?
– У вас впереди большое будущее, товарищ старший инспектор. Возможность поучиться в Центральной партшколе выпадает не каждому.
– Постараюсь вести себя осмотрительно. Ван улыбнулась.
– По-моему, – заметила она, – приезжать в лапшевную на служебном «мерседесе» не слишком-то осмотрительно.
От необходимости отвечать его избавила
Лапша была вкусной, как раньше. Зеленый лук в бульоне испускал восхитительный аромат. Ван обед тоже понравился; она вытерла испарину со лба розовой бумажной салфеткой.
После еды Чэнь купил у стойки пачку «Кента».
– Не для меня, – объяснил он в ответ на удивленный взгляд Ван.
Сигареты он отдал Малышу Чжоу.
– Спасибо, но не стоило, товарищ старший инспектор, – сказал Малыш Чжоу. – Кстати, комиссар Чжао собирается в конце года подавать в отставку. Вы не в курсе?
– Нет, но за информацию спасибо.
Они сидели на заднем сиденье, соприкасаясь плечами. Чэню было приятно, когда она на поворотах чуть приваливалась к нему. Они почти не говорили. Ван позволила ему взять себя за руку. Машина проехала мимо черного купола нового стадиона, потом повернула к Парку мира. Малыш Чжоу объяснил, почему вынужден ехать в объезд. На нескольких улицах только что ввели одностороннее движение.
До места назначения они добирались куда дольше, чем планировали, но старший инспектор Чэнь не видел повода для недовольства.
Но вот Ван уже приказала Малышу Чжоу остановиться. Перед ними был зерноочистительный комбинат, о котором она собиралась писать репортаж.
– Спасибо, что подбросили, – сказала она.
– Тебе спасибо, – ответил Чэнь, – что дала возможность тебя подвезти.
Когда он вернулся в библиотеку, было уже половина четвертого. Малыша Чжоу он отправил назад, в управление. Он понятия не имел, сколько времени еще пробудет здесь, изучая новый список.
Список оказался внушительным; в него входили самые влиятельные журналы и газеты. Однако Ван значительно облегчила ему поиски: против каждой фотографии был проставлен номер журнала и страница, на которой помещался снимок. Вдобавок здесь перечислялись полученные У награды.
Вторая половина дня выдалась гораздо более удачной. После трех часов работы Чэнь нашел кое-что интересное. У Сяомин, очевидно, плодовитый художник. Его снимки публиковались во многих изданиях, от ведущих до второ- и даже третьеразрядных журналов. Кроме того, хотя У можно было назвать специалистом широкого профиля, большинство его работ подпадали под две основные категории.
Первая – политическая. Имея таких влиятельных родственников, У получал доступ к целому ряду известных людей, которые не возражали против того, чтобы их фотографии напечатали в прессе. Снимки становились для них как бы символами славы. В свою очередь, данные снимки способствовали карьерному росту самого У.
Снимки из второй категории можно было назвать художественными. Они демонстрировали замечательный профессионализм У. Чэнь отметил, что всем фотографиям У Сяомина свойствен характерный почерк. Через некоторое время он научился безошибочно отличать снимки, сделанные У, благодаря своеобразным композиционным приемам. У помещал подборки фотографий с одним и тем же героем, снятым с различных ракурсов. Видимо, ему нравилось делать так называемые «предметные ряды».
Одним
Большинство героев У Сяомина были в своих областях также людьми известными. Особенно понравилась Чэню подборка фотографий Хуан Сяобая, прославленного каллиграфа. Снимки запечатлели Хуана, наносящего кисточкой штрихи иероглифа «чэн»: горизонтальная линия, точка, косая линия, вертикальная линия – как если бы линии представляли разные фазы его жизни, достигая кульминации в иероглифе, обозначающем «искренность».
С удивлением он разглядывал снимки Цзян Вэйхэ, приобретающей известность молодой женщины-скульптора. Чэнь был с ней знаком; они несколько раз встречались по разным поводам. На одной из фотографий Цзян ваяла скульптуру. В коротком комбинезоне, босоногая, она была всецело поглощена работой. Скульптура изображала обнаженного фотографа, единственным аксессуаром которого была камера, нацеленная на нее. Называлась композиция «Творчество». Оригинально, ничего не скажешь!
Кроме того, У сотрудничал также с журналами мод. В основном героинями снимков были молодые красивые девушки. В Китае больше не запрещали снимков полуголых и совсем голых красоток, но тем не менее вопрос оставался спорным. Чэня поразило разнообразие моделей, позировавших У.
В небольшом провинциальном журнале под названием «Цветочный город» Чэнь наткнулся на снимок обнаженной красавицы, лежавшей на боку. Контуры тела словно сливались с фоном – белой простыней и белой стеной. Единственным пятнышком была родинка на шее красавицы; она лишь подчеркивала белизну кожи и плавность линий. Отчего-то женщина на фото показалась ему знакомой, хотя лица ее не было видно. Наконец он вспомнил. Нахмурившись, Чэнь отложил журнал.
К закрытию библиотеки Чэнь еще не закончил свои изыскания. Он взял домой журнал «Цветочный город». Библиотекарша проявила милосердие: обещала придержать остальные журналы, чтобы назавтра Чэнь мог возобновить работу, не ожидая, пока их снова принесут. Он поблагодарил добрую женщину, гадая, удастся ли ему провести в библиотеке и следующий день. И потом, здесь оказалось трудно сосредоточиться. Что-то тонкое, незримое в здешней атмосфере беспокоило его. В атмосфере – а может, в его подсознании? Старший инспектор Чэнь решительно помотал головой. Сейчас не время заниматься самоанализом. Его задача – расследовать преступление.
Он понимал, что в деле наступил первый серьезный прорыв, – но на сердце легче не становилось. То, что в деле замешан У Сяомин, вело к неожиданным для Чэня последствиям.
Противоборство с У – перспектива не из приятных.
У – типичный «партийный сынок», представитель золотой молодежи.
Вернувшись к себе в кабинет, он позвонил Ван. К счастью, она была еще на работе.
– Огромное тебе спасибо за помощь.
– Не за что. – Звонкий голос Ван звучал сейчас очень близко. – Успехи есть?