Шанс для дознавателя
Шрифт:
— … нужно до завтрака предупреждать… — убито заканчивая я, уже представляя, как на мне не сходится платье.
Ирмис глядит на нашу перепалку с плохо скрываемым весельем и, стоит только горничной скрыться в своей комнате, все-таки не удерживается от шпильки:
— Смотрю, Максвелл глубоко здесь корни пустил.
— Смотри в другую сторону! — не выдерживаю.
— Что, правда глаза колет? — фыркает коллега и, обобрав корзину на пирожок, иронично смотрит на меня, — Мейд, да уже все управление в курсе,
От подобной новости мысли из головы уносит ветром и я гляжу на дознавателя, как баран — на новые ворота.
— Интересно, кто постарался? — наконец отваживаюсь спустя несколько мгновений.
— А понятия не имею, — пожимает плечами мужчина, — но все поползло в тот день, когда меня по голове треснули.
Упоминание о нападении в подземельях на удивление эффективно убирает возникшую проблему на второй план. Подумать о том, как смотреть в глаза коллегам, я успею и после.
Но подумать только, какие сплетники!
— Как сейчас себя чувствуешь??
— Нормально, — Ирмис походя касается рукой места, где ещё недавно белела повязка, — зажило, как на собаке. Но, если бы не Лавджой, даже не знаю, чем бы все закончилось. Говорят, кровопотеря и так большая была.
Мужчина говорит что-то еще, но я уже не слышу, вцепившись в ещё одну странность.
— Лавджой?
— Ну да. Помог сесть, за гвардейцем сбегал. Думаю, и первую помощь бы оказал, да лекарь подоспел.
Не отвечая, я поворачиваю голову. Лысые ветви яблонь задумчиво покачиваются за стеклом.
Вальтц. Какая добрая душа!
Теперь мне ясны слова Риндана — Лавджой мне действительно неприятен. И сейчас я понимаю это как никогда отчетливо. Меня раздражают и его серые глаза навыкате, и светлые волосы, и пухлые белые руки, и даже запах. Лакрица. Никогда не могла её есть!
— Я, кстати, общался с другом, — вносит новую лепту дознаватель, — по поводу Максвелла. На допросы он её вызывал.
— Кого? — я нечеловеческим усилием выдергиваю себя из странной череды мыслей, уходящих куда-то вдаль.
— Лавинию. Она проходила свидетелем при взрыве семилетней давности. Был один такой, в столице. Говорят, народу полегло — тьма!
— Не тьма, — качаю головой, — двадцать один. Ещё тридцать шесть получили ранения, в трех случаях — несовместимые с жизнью.
Ирмис несколько мгновений смотрит на меня, будто пытаясь понять, лгу я или…
— Мейд, и ты?..
— Джо, — я глотаю ком в горле, — только не говори, что не помнишь.
Слова как-то некстати заканчиваются и я смотрю в столешницу, слыша, как часы в коридоре отбивают девять ударов.
— Я забыл, — наконец оживает Ирмис, — прости.
— Ничего. Значит, свидетельницей?
— Вроде как. Но, судя по тому, что её оставили в покое, ничего особенного она не видела. Может, мимо проходила или ещё
— Понятно.
Я гляжу, как дознаватель подливает мне чай и все-таки тянусь за пирожком.
— Но жене Лавджоя тоже не особо повезло. Говорят, ссорились они в последнее время, притом постоянно. Так что, может, не зря она себе приключения искала на…
— Довольно, — я разламываю пирожок, — даже если у них что-то было, я лучше у Риндана узнаю.
— Ты у него лучше узнай, каким ветром Алвиса к нам прибило!
— А что не так с Алвисом? — удивленно смотрю я на мужчину. Пирожок — с яблоком, кстати — оказался слишком вкусным и я едва сдерживаюсь, чтобы не схватить ещё один.
— Да все не так! Сидел мужик себе на юге три последние года, никого не трогал, работал штатным инквизитором и тут — на тебе! — теперь у нас. Как будто ближе никого найти не смогли.
— Может, и не смогли… — эхом отзываюсь я, внезапно понимая, что не давало мне покоя во всей этой ситуации.
Алвис. Спокойный, четко выполняющий все инструкции, вежливый, корректный…
Незаметный. Слишком незаметный, чтобы хоть как-то бросаться в глаза.
Один из пяти, находящихся в картотеке в момент моего там присутствия.
— Мейд, что с тобой? — Ирмис встревоженно смотрит на меня и я внезапно понимаю, что слишком сильно сжимаю пирожок.
— Ничего, — отряхиваю ладонь от налипшего теста и начинки.
— Да на тебе лица нет! — продолжает настаивать мужчина, поднимаясь со стула, — может, воды? Или… лекаря?
О том, что имеет в виду дознаватель, я догадываюсь не сразу, зато, когда догадываюсь…
— Ирмис, я не беременна!
— Ага, — дознаватель падает обратно на стул и иронично глядит на меня, — Альда тоже так говорила. Месяца четыре — пока живот не начал расти.
Но я лишь злобно выдыхаю. Ирмису позволено многое — пятилетний срок службы сплачивает похлеще совместного быта. Наверное, именно поэтому я отшучиваюсь в ответ на такой смелый прогноз.
Хотя… надо бы поинтересоваться у Риндана, как у него с противозачаточным заклинанием.
— Так что с тобой? — продолжает допытываться мужчина.
И я сдаюсь.
— Ирмис, ты же в курсе деятельности Максвелла? — я прищуриваюсь, — только не говори, что не копался — в жизни не поверю!
— Ну, копался, — виновато склоняет голову мужчина, — не удержался, интересно было.
— И что же?
Хитрый взгляд из-под русой гривы бодрит пуще холодного душа:
— Ведущий инквизитор по особо важным делам, специализация — поиск религиозных преступников. Параллельно занимается ликвидацией мест скопления энергии, но не так часто — я бы сказал, на досуге. Не женат и никогда не был. В серьезных отношениях тоже не замечен. Семья большая — отец, мать, три сестры…