Шанс для дознавателя

Ветрова Варвара

— Что-то узнала?

— Да, но немного. Кто-то его сорвал. Он уехал.

— Понял уже, — почесывает затылок мужчина, — я так и понял, когда он вылетел из дома. Даже защитную вязь не поставил. Признаться, я за тебя испугался.

— Я в порядке, — словно желая убедиться в этом, я обхватываю себя за плечи, — Ирмис, мне кажется, это он.

— Мне тоже так кажется, — кивает дознаватель, уже подходя к передатчику.

Некоторое время я безучастно наблюдаю, как коллега общается с дежурным инквизитором. Он умеет это делать — в минуты опасности Ирмис из добродушного

увальня превращается в хищника, способного достать жертву одним броском. Вот и сейчас он скупо, особо не размениваясь на факты, сообщает о сложившейся ситуации. Разговор затягивается — собеседник на том конце трубки задает многочисленные вопросы и я, кажется, вновь начинаю волноваться. Но сейчас это излишне и я принимаю единственное правильное решение — выхожу в коридор и толкаю вторую дверь.

Первое, что я замечаю — запах. Лакричный, неприятный, им здесь пропитано буквально все. Источник запаха тоже находится почти сразу: на столе я обнаруживаю два блюдца — с миндалем и ненавистными с детства черными конфетами. Самописное перо лежит у ножки стола, рядом со скомканными листами бумаги. А на столе обретается несколько одинаковых папок с порядковыми номерами и карта. Мне хватает лишь одного взгляда, чтобы понять, что это копия — причем копия моего экземпляра.

Да, Джо не хватает — он бы подтвердил.

Защиты здесь нет, поэтому я берусь за осмотр папок. И уже первая из них радует подробностями — передо мной дело Лавинии. Я мельком проглядываю страницы: уже знакомый мне отчет, копии документов о рождении детей и браке, несколько страниц, исписанных неразборчивым почерком. Отложив папку в сторону, берусь за следующую.

Элинор Алвис, штатный инквизитор южной провинции. С его делом я знакомлюсь ещё быстрее: собственно, две страницы текста делом никак не назовешь. Следующие несколько папок содержат данные незнакомых мне инквизиторов и дознавателей. Их я сразу откладываю в сторону, не желая терять время.

И, наконец, когда передо мной остается последняя папка, я ненадолго замедляюсь: интуиция подсказывает мне, что сейчас я увижу кое-что очень знакомое.

И я не ошибаюсь.

Риндан Максвелл, ведущий инквизитор по особо важным делам.

— Мейд, ты здесь? — дверь за моей спиной распахивается.

— Да, — я оборачиваюсь, — смотри, что нашла.

Ирмису хватает десятка минут, чтобы ознакомиться с содержимым. Все это время я терпеливо жду рядом, сжимая в руках папку с делом Риндана. Заглядывать мне в неё откровенно не хочется — и я не могу отказать себе в этой маленькой прихоти, а потому, когда дознаватель складывает папки в одну стопку, кладу свою ношу сверху.

— Как Лавджой оказался здесь? — задаю резонный вопрос, — он же с Ринданом уехал.

— Вот у Риндана своего и спросишь, — Ирмис подхватывает папки, — пойдем вниз, сейчас приедут дознаватели.

Мы спускаемся на кухню и я сразу же оккупирую подоконник. Раскладываю карту, прижимая попавшимися под руку чашками и раскладываю рядом свою.

— Ты смотри, как интересно складывается! — заглядывает через плечо Ирмис, но я уже и сама вижу различия.

Это

действительно копия моей карты — тонкая, филигранная. И с уже внесенными изменениями. Дома Морриса больше нет — вместо него два одинаковых прямоугольника. Здание на месте существования фонтана зачеркнуто. А главное — тонкой чернильной линией проложен маршрут к крепости.

Из… этого дома.

Спустя полчаса кухня заполняется народом. Коллега из отдела пристального дознания быстро проводит осмотр дома и выслушивает меня. Он почти не задает вопросов, за что заслуживает мою горячую благодарность. И решение тоже принимает быстро — и запрашивает инквизитора из крепости.

— Ждем! — бросает он нам, положив трубку.

Я верчу в руках карту. Маршрут за эти полчаса ожидания я выучила наизусть. Беря начало из этого дома, он проходит через весь Лаерж, проходя под фонтаном и заканчиваясь у крепости. Идти явно придется больше часа — другое дело, есть ли у нас это время?

— Может, имеет смысл сократить дорогу? — уточняю я, — есть ли еще какие-то точки входа ближе?

Ирмис, сидящий за столом, поворачивается на голос:

— Исключено. Мейд, твоя судьба уже решена, смирись.

Я не отвечаю — но начинаю заполняться злостью.

Приехавшие с инквизитором гвардейцы занимают свой пост у двери и, пока человек с нашивкой кардинала общается с Ирмисом, я набрасываю тулуп и выхожу из дому.

— … так дурдом там, — сообщает один гвардеец другому.

При виде меня парень замолкает.

— Где дурдом? — уточняю.

— Так в крепости же! — осознав, что за болтовню на посту его ругать не будут, парень расцветает, — кардинала ждут. Народ уж на площади собираться начал, скоро яблоку негде упасть будет.

Я некстати вспоминаю рассказ Адель об обломках статуй горгуль.

— Скоро?

— К закату, говорят, выступать будет.

К закату. Вот и в моем сне тоже был закат. А… который час?

Ничтоже сумнящеся, я транслирую вопрос гвардейцу и тут же получаю ответ:

— Когда выезжали, два пополудни было.

А ведь сюде ехать чуть больше получаса. Выходит, что сейчас уже около трех — и значит, до возможного выступления кардинала всего несколько часов.

Мои мысли прерывает скрип двери

— Мейд, тебя, — Ирмис, на миг показавшийся в дверном проеме, тут же скрывается там же.

Инквизитор кардинала тоже немногословен. Пока я, сбиваясь, рассказываю о своих умозаключениях, он задумчиво смотрит в окно. И, только когда я замолкаю, переводит на меня сосредоточенный взгляд.

— Понятно, мисс Локуэл. Мы примем необходимые меры.

— Моя помощь нужна?

В непроницаемых темных глазах я, кажется, вижу отблеск насмешки:

— Вы же отстранены. Идите домой, мисс Локуэл, завтра к вам прибудет королевский дознаватель для протоколирования ваших показаний.

Подобное странное отношение меня не устраивает и я пытаюсь бороться:

— Вы примете меры?

— Мы сделаем все возможное, — вежливо заверяют меня. Только вот… я не верю ни единому его слову.