Шантажистка

Пирсон Кит А.

— О боже, Уильям! — вскрикивает Габби. — Вы не ушиблись?

Поднимаю голову, чтобы ответить, и взгляд мой смещается вниз. Лучше бы я этого не видел: несмотря на падение, мои брюки напоминают палатку, поддерживаемую одиноким шестом.

Вскидываю взгляд на Габби, однако она уже заметила это неприличное возвышение.

Я работаю с самыми виртуозными лжецами в стране, но и им не удалось бы состряпать правдоподобное объяснение моего постыдного состояния. Сказать мне решительно нечего.

Приподнимаюсь на локтях и пытаюсь перевести дыхание. Габби,

несомненно, вот-вот зайдется визгом, так что принимаюсь лихорадочно разрабатывать план бегства.

К моему величайшему удивлению, потока обвинений не следует. Вместо этого моя новая знакомая подходит поближе и встает над моими вытянутыми ногами. Я виновато смотрю на нее. Она улыбается и делает то, чего я ожидаю от нее менее всего: медленно снимает с себя полотенце и бросает его на пол, демонстрируя свое обнаженное тело во всем его великолепии.

Извиняющееся выражение моего лица сменяется озадаченным, а Габби опускается рядом со мной на колени.

— И что же это у нас такое? Думали обо мне в душе?

Изо всех сил стараюсь смотреть ей в глаза, а не на обнаженную грудь, и хриплю в ответ:

— Возможно.

— И что же вы думаете? Все, как вы себе представляли?

— Лучше. Определенно лучше!

— Возможно, лучше встать и рассмотреть поближе, чтобы убедиться наверняка.

Габби поднимается, отступает на пару шагов назад и упирает руки в бедра. Не дожидаясь повторного приглашения, я, ухватившись за комод, тоже принимаю вертикальное положение. И вот мы стоим друг перед другом, на расстоянии всего лишь полутора метров. Она нисколько не стесняется своей наготы, равно как и моих оттопыривающихся брюк.

Ситуация для меня в высшей степени сюрреалистическая, и я понятия не имею, как себя вести, и потому просто таращусь на голую женщину перед собой.

— Ну так как? Лучше? — интересуется Габби.

— Несравнимо!

Внезапно она подходит ко мне едва ли не вплотную.

— Все еще голоден? — шепчет женщина, и я чувствую, как ее пальцы нащупывают пряжку моего ремня.

— Нет, — мямлю я.

Мы так и смотрим друг другу в глаза, в то время как она ловким движением расстегивает ремень, а затем и единственную пуговицу, удерживающую мои брюки на месте. Габби слегка прищуривается, и ее рука скользит дальше.

— Гос-с-споди бож-ж-же, — постанываю я, совершенно позабыв, что являюсь убежденным атеистом.

Закрываю глаза на пару секунд и открываю их, чтобы посмотреть на голову присевшей Габби. И хотя дальнейший ход событий уже ясен, я все равно оказываюсь совершенно к нему не готов.

Моя первая реакция заключается в издании звука, воспроизвести который в письменной форме невозможно, и напряжении всех сил, чтобы устоять на ногах. Ничего подобного я в жизни еще не испытывал. И хотя не мне судить о технике исполнения, сложно представить, что ее как-то возможно улучшить.

Единственное, что меня тревожит, это потенциальная краткость процесса.

К счастью, Габби останавливается до того, как я достигаю точки невозврата. Она поднимается, однако продолжает крепко удерживать рукой

мое достоинство.

— Три минуты, — говорит она.

— Что?

— У тебя три минуты, чтобы раздеться и принять душ.

— А потом что?

Женщина кивает на постель.

— А потом посмотрим, действительно ли эта кровать настолько удобна.

Габби отпускает меня и, продолжая смотреть мне в глаза, медленно двигается к постели.

— Понял, — выпаливаю я и мчусь в ванную.

Срываю с себя одежду и запрыгиваю в кабинку. И теряю двадцать убийственных секунд, пытаясь разобраться, как включить эту чертову штуку. Наконец, на меня обрушивается поток воды, и я намыливаюсь гостиничным гелем, мысленно отсчитывая пролетающие секунды.

Лишь по окончании водных процедур я впервые критически анализирую создавшуюся ситуацию.

Заходя в фойе гостиницы несколько часов назад, я, разумеется, и вообразить себе не мог подобного приключения. Такое с мужчинами вроде меня попросту не происходит. И, пожалуй, уже одно лишь это обстоятельство должно вызывать у меня беспокойство. Неужто мне так повезло? Или же стоит опасаться каких-то непредвиденных осложнений?

Вытираясь полотенцем, я быстренько перебираю вероятные последствия.

Мы оба не состоим в браке, оба давным-давно достигли возраста согласия. И мы не делаем ничего даже попахивающего скандалом, не говоря уж о противозаконности. Обычная любовная связь — что тут опасного?

— Как ты там? — доносится нетерпеливый оклик Габби из комнаты.

— Почти готов! — отзываюсь я, к своей досаде, едва ли не писклявым голосом.

Вешаю полотенце и подвожу итог размышлениям. Подобный шанс может больше не представиться, так что просто глупо им не воспользоваться. Да и потом, кто сказал, что на этом у нас все и закончится? А вдруг все только начинается? Не так уж это и невероятно!

«Уильям, хоть раз в жизни последуй зову своего сердца!»

Вот только отнюдь не сердце влечет меня из ванной в комнату, где на постели лежит обнаженная Габби.

— Ну же! Ложись! — велит она.

Я с готовностью бросаюсь на кровать.

Прежде чем я успеваю обдумать свои дальнейшие действия, Габби в буквальном смысле слова берет инициативу в свои руки, толкает меня на спину и садится сверху. Я снова издаю неописуемый гортанный звук.

Еще не угасла первая ударная волна, а женщина уже смешается вперед и опускается на меня, провоцируя второй, гораздо более мощный взрыв моих чувств.

Габби смотрит на меня сверху вниз и начинает медленно двигать бедрами. Боясь не справиться с переполняющими меня ощущениями, я закрываю глаза.

Она продолжает двигаться, к счастью, не ускоряя темп. При каждом толчке Габби издает негромкий звук, нечто среднее между мяуканьем и стоном, и это возбуждает меня еще сильнее.

Понятия не имею, сколько это продолжается, знаю только, что останавливаться не хочется. Вдруг, без всякого предупреждения, моя соблазнительница останавливается и слезает с меня. Я открываю глаза.