Шантажистка
Шрифт:
8
Из-за края оконной рамы пробивается луч света — вероятно, уже утро.
Продираю глаза, болезненно щурюсь и тут же закрываю, впрочем, успев заметить незнакомую обстановку вокруг. Значит, прошлый вечер мне не приснился. К тому же лежу я голым, а голова у меня буквально раскалывается от пульсирующей боли.
Господи, неужто я и вправду вчера столько выпил?
Переворачиваюсь, чтобы уберечь глаза от яркого света. Бросаю взгляд на часы и с облегчением выясняю, что еще нет и семи.
Осторожно сажусь
— Габби? — хрипло зову я. В глотке совсем пересохло. Ответа нет.
Опускаю ноги на пол и медленно встаю. К горлу тут же подкатывает тошнота, и я закашливаюсь. Прислоняюсь к стене и делаю несколько глубоких вздохов.
Воды. Умираю от жажды.
Опираясь о стену, продвигаюсь вдоль кровати к ванной. Дверь открыта, и я хлопаю по выключателю, пригибая голову, чтобы защититься от яркого света. Помимо груды моей скомканной одежды на полу, никаких других следов человека в номере не наблюдается.
Преодолеваю расстояние до раковины и наполняю пластиковый стаканчик холодной водой из-под крана, всячески избегая смотреть на отражение своего голого тела в зеркале. Выпиваю и наполняю стаканчик снова.
Утолив жажду, споласкиваю лицо, подбираю с пола одежду, кое-как одеваюсь и бреду обратно в комнату. Открываю дверцу шкафа. За исключением моего пиджака на плечиках, внутри совершенно пусто. Удостоверившись, что ключи, бумажник и смартфон на месте, натягиваю пиджак и закрываю шкаф.
В номере нет ни одного намека на то, что здесь была Габби. Кожаная сумка исчезла, как и все прочее, коли на то пошло. Я усаживаюсь на краешек кровати и пытаюсь осмыслить, что может значить ее исчезновение.
Последнее, что я помню после совокупления, это распитие джина. И еще как Габби направляется в ванную. Она казалась весьма довольной и, если ничего не путаю, даже намекала на повторение. Неужто я обидел ее, заснув? Или же она передумала уже ночью и под покровом темноты покинула номер, во избежание неловких объяснений?
Увы, остается лишь теряться в догадках.
Ясно одно: Габби ушла, и рассиживаться здесь и ломать голову над причинами ее исчезновения бессмысленно.
На комоде обнаруживается блокнот с авторучкой, и я записываю на листок свой телефонный номер с просьбой своей недавней партнерше позвонить. И хотя она почти наверняка никогда не увидит моего послания, я все же предпочитаю подстраховаться.
Окинув напоследок комнату взглядом, покидаю номер.
Когда лифт спускается в фойе, не в силах дальше выносить неопределенность, я направляюсь прямиком к стойке регистрации, за которой сидит молодая широкоскулая женщина.
— Доброе утро. Прошлым вечером я гостил в номере 904 у… у подруги, но она, кажется, уже съехала. Вы не могли бы это проверить?
Женщина улыбается и стучит по клавиатуре.
— Да, сэр, съехала.
— Понятно. Могу я узнать, во сколько?
Она бросает взгляд на экран.
— Вчера вечером.
— Вчера?
— Да, сэр. Поздно вечером.
Я подумываю, не попросить
— Что ж, спасибо.
Пересекаю фойе и выхожу на Стрэнд, мысленно перебирая уважительные причины, по которым Габби могла покинуть гостиницу посреди ночи. Возможно, возникли какие-то семейные обстоятельства, и она не хотела меня будить. Звучит вполне убедительно, вот только почему же она не оставила записки?
Мое расстройство усугубляется еще и тем обстоятельством, что мне даже не пришло в голову спросить у нее контакт для связи. Впрочем, события вчера вечером развивались слишком стремительно. Тем не менее я, как дурак, даже не прочел ее фамилию, выведенную на бейдже, что болтался у нее на шее в конференц-зале гостиницы.
Тут меня осеняет: а ведь я могу обратиться к организаторам мероприятия. У них должен быть список гостей, а Габби — имя не такое уж и распространенное. Впрочем, прежде чем начинать дальнейшее расследование, лучше вернуться домой и как следует все обдумать.
Поскольку до моей квартиры в Блэкфрайарсе всего километра полтора, решаю, что прогулка бодрым шагом пойдет мне только на пользу.
Пятнадцать минут спустя я сворачиваю на Темпл-авеню и подхожу к импозантному зданию в эдвардианском стиле, где и располагается моя квартира. Отпираю дверь подъезда, нажимаю кнопку лифта и жду, пока кабина не спустится с пятого этажа.
Как и Хансворт-Холл, квартира на Темпл-авеню некогда принадлежала отцу и досталась мне по наследству. Он купил ее еще в восьмидесятых, и у меня сохранились теплые детские воспоминания о поездках сюда на выходные, пусть и не слишком частых. Я, мама и папа — одна счастливая семья, развлекающаяся в нашей славной столице. Каждый приезд сюда был настоящим приключением с исследованием лондонских достопримечательностей.
Теперь это мой дом четыре-пять дней в неделю, и в этом мне крупно повезло. Квартира просто идеально расположена относительно Вестминстера, Сити и Уэст-Энда, а на парламентское жалованье я ни за что не смог бы позволить себе купить такую. Полагаю, она стоит уже несколько миллионов, хотя я вовсе не собираюсь ее продавать. Как и Хансворт-Холл, квартира остается одной из немногих связей с семьей, которой у меня уже нет. Быть может, я чересчур оптимистичен, но пока меня не оставляет надежда и самому обзавестись детьми и оставить все это им.
Вчера вечером мне на миг показалось, что я совершил первый робкий шаг к осуществлению своей мечты. Но теперь я уже не уверен.
Двери лифта открываются, и я поднимаюсь на верхний этаж.
При всей внушительности квартиры, мебель и дизайн особого впечатления не производят. Такие вещи меня практически не интересуют, так что интерьер можно охарактеризовать словом «практичный». Гостевая спальня, гостиная и лоджия вообще не обставлены, поскольку надобность в этих помещениях у меня совершенно отсутствует.